ПУШКИНСКИЙ ТЕКСТ В ТВОРЧЕСТВЕ В. Д. ФЁДОРОВА:
к постановке проблемы
Личность и творчество А. С. Пушкина занимали внимание В. Д. Фёдорова на протяжении всего его жизненного и творческого пути. В очерке «О себе и близких» Василий Фёдоров вспоминал: «Братьям же, Андрею и Петру, я обязан ранним знакомством с настоящей литературой: с Пушкиным, Лермонтовым, Байроном, Купером, Лонгфелло. <…> В отпуск братья приезжали с тюками разнообразных книг, которые потом оседали в нашем доме» [7, с. 33].
В школьные годы, в Марьевке, Василий Фёдоров нарисовал портрет Пушкина и поставил его рядом с иконами, отстояв его место в красном углу избы. Этот жизненный эпизод описан им в новелле «Мои метаморфозы» (книга новелл «Сна поэта»): «Месяца через два-три я нарисовал Пушкина. Поскольку уже знал, что в нём текла африканская кровь, то в дело пошла чёрная краска. Кудри были чёрные, брови чёрные, бакенбарды и того черней. Когда мама увидела его рядом с иконами в посеребрённых и позолоченных окладах, она всплеснула руками:
– Эту чёрную охарясину – рядом с образами! – и полезла на лавку, чтобы снять его, но я истошно закричал:
– Мама, это же Пушкин!
Мой крик остановил её. Она посмотрела на иконы, бросила взгляд на моего Пушкина, потом на меня и спустилась с лавки. В простенке между окнами у нас давно облупилась штукатурка, и теперь там желтела глина, замешенная на рубленой соломе и мякине. Мама сердито ткнула пальцем в язву на белой стене:
– Вот куда надо было повесить!..
– А-а, Пушкиным дырки прикрывать!..
Словом, я его отстоял. <…> Чем чаще я смотрел на Пушкина, тем больше предавался самовнушительному желанию, чтобы у меня потемнели волосы и брови. Теперь я заставлял себя смотреться в зеркало только из презрения к цвету своих волос, а на Александра Сергеевича – из каждоклеточного желания потемнеть. И что же вы думаете! Мои волосы и брови, к моей неописуемой радости, начали притемняться. Сначала у них появилось что-то вроде тени, потом эта тень стала проступать и становиться вполне зримой. И когда мои волосы и брови потемнели совсем, жизнь нанесла мне непоправимый удар. В одной из книжонок, попавших в мои руки, я вычитал, что у Великого Пушкина были рыжеватые волосы…» [8, с. 219-220].
Ещё один образ-портрет молодого и весёлого Пушкина представлен в фёдоровской новелле «С Пушкиным на балу». Увиденный во сне, «Пушкин был ещё совсем молодой и не похожий на все портреты, когда-то виденные мной, – ни Тропинина, ни Кипренского, ни мой собственный, нарисованный в детстве. У Тропинина ракурс пушкинского лица такой, что делает его при пышных баках почти скуластым, возвышенно-фундаментальным. И, странное дело, именно эта возвышенность и фундаментальность продиктовали художнику такую драпировку, как домашний халат, пышный шарф, сделавшие фигуру великого поэта более основательной. Пушкину было тогда двадцать семь лет, он уже написал «Бориса Годунова». Словом, художник привёл в соответствие внешний облик поэта с его славой, что отметил и сам Пушкин:
Себя как в зеркале я вижу.
Но это зеркало мне льстит.
Теперь я видел Пушкина ещё более молодым и настоящим» [8, с. 289].
Образу Пушкина Василий Фёдоров посвятил две «Заметы», созданные предположительно на рубеже 1950-1960-х годов. В одной замете представлен поэтический афоризм умнейшего человека, «Великого Пушкина»:
Великий Пушкин
Говорил когда-то:
Поэзия должна быть глуповата.
Раскрой же смысл загадки до конца
И отличить учись всегда ты
От глуповатого
Глупца [5, с. 454].
В другой «замете» описана ситуация, когда в двадцатом веке пытались определить, кто из современных поэтов займёт место Пушкина. Гадали, кто Пушкин ХХ века: Блок? Есенин? Пастернак? Вознесенский? Евтушенко? Бродский?... К этой ситуации и написан иронический «замет» Фёдорова:
Все ворочают умами:
Ходит Пушкин между нами!
Где же?
Видимо, сей бард
Не имеет бакенбард [5, с. 458].
В статье «Наш Пушкин» (1974) В. Д. Фёдоров акцентировал внимание на духовных заветах А. С. Пушкина, человека и поэта: «Пушкин – величайшая духовная ценность нашего народа. Эта ценность нетленна для всех, кто любит поэзию, а поэзия не знает границ. Иначе и не может быть, потому что поэзия всего мира родилась из человеческого желания соединить в себе разрозненные вещи, явления природы, отдаленные понятия, незнакомых прежде людей, племена и народы. Поэзия Пушкина с её чувством свободы, достоинства и благородства – больше, чем стихи» [7, с. 61].
Поэтому-то автор-герой романической поэмы Василия Фёдорова «Седьмое небо» (1959-1967) в главе «Чужая жизнь» утверждает от имени советской молодёжи 1930-х годов:
Студентами,
Стремясь к геройскому,
Чужую мудрость жадно пьём.
По Пушкину,
По Маяковскому,
По Циолковскому живём [6, с. 26].
В главе «Смертная высь» автор дал образы главных противоборствующих сил во второй мировой войне, фашистской Германии и Советского Союза, обращаясь к героям Пушкина из «Маленьких трагедий»:
Пиши, перо,
Всё в той же вере
Картины горя и беды:
Мир Моцарта и мир Сальери,
Мир свастики и мир звезды.
Пиши два мира, два лица:
Мир красоты,
И мир уродства,
И безоружность благородства
Перед коварством подлеца… [6, с. 109]
В иронической поэме «Женитьба Дон-Жуана» Василий Фёдоров коснулся двух пушкинских произведений. В предисловии к поэме автор объясняет читателям причины своего обращения к октаве тем, что для ироничного и шутливого тона ему, как и Пушкину в поэме «Домик в Коломне», не пригодился ямб, и цитирует начало пушкинской поэмы:
Четырёхстопный ямб мне надоел:
Им пишет всякий. Мальчикам в забаву
Пора б его оставить. Я хотел
Давным-давно приняться за октаву [6, 147].
Эпиграфом к последней главе иронической поэмы, самой трагической «Песни седьмой» с мотивом расплаты главного героя, В. Д. Фёдоров берёт строку «О, донна Анна!» из трагедии А. С. Пушкина «Каменный гость» [6, с. 305].
В самой поэме «Женитьба Дон-Жуана» автор-герой не раз вспоминает Пушкина. В песне первой упоминает отсутствовавших на свадьбе Жуана его литературных отцов: «Мольер, лорд Байрон, женоверец Пушкин…» [6, с. 171].
В песне третьей автор признаётся:
Мне Пушкин по душе,
Сказавший здраво:
«Прекрасное должно быть величаво» [6, с. 186].
В песне пятой иронической поэмы В. Д. Фёдорова «Женитьба Дон-Жуана» Пушкину посвящена целая строфа:
О, наша честь!
Не в ссоре на пирушке
Погиб поэт, невольник чести, Пушкин,
Великий ум, отец большим умам,
Магической поэзии создатель,
Любви и красоты законодатель,
В грядущее путеводитель нам!
А Пушкин оценил пределом злого
Всего одно
Дантесовское слово! [6, с. 266-267]
Будучи признанным советским поэтом, Василий Фёдоров не раз в 1960-1970-е годы выступал в периодической печати со статьями о Пушкине:
1.Фёдоров В. Д. Наш Пушкин // Советская Россия. 1962. 9 февраля.
2.Фёдоров В. Д. Есть высшая смелость: [К 170-летию со дня рождения А. С. Пушкина] // Комсомольская правда. 1969. 5 июня.
3.Фёдоров В. Д. Слово о Пушкине [Доклад на вечере, посвящ. 175-летию А. С. Пушкина] // Советская культура. 1974. 7 июня.
4.Фёдоров В. Д. Наш Пушкин [К 175-летию со дня рождения поэта] // Литературная газета. 1974. 12 июня.
В интервью во время работы Пятого Всесоюзного совещания молодых писателей В. Д. Фёдоров сказал, что, прежде всего, «поэту надо заботиться о чистоте своего внутреннего мира» («Литературная газета». 1969. № 15. 9 апреля). Эта мысль была продолжена В. Д. Фёдоровым в статье к 170-летию со дня рождения А. С. Пушкина: «Поэзия Пушкина с чувством свободы и независимости, с чувством достоинства и благородства легла в основу нашей нравственности. Его поэзия больше, чем стихи…» («Комсомольская правда». 1969. 5 июня. С. 4).
6 июня 1969 года В. Д. Фёдоров выступил на Третьем Пушкинском празднике поэзии в Михайловском («Литературная Россия». 1969. 6 июня).
6 июня 1974 года – с докладом «Наш Пушкин» в Кремлёвском Дворце съездов на торжественном вечере, посвящённом 175-летию А. С. Пушкина («Огонёк». 1974. июнь; «Литературная газета». 1974. № 23. 12 июня. С. 1, 4).
В статье «Наш Пушкин» (1974) В. Д. Фёдоров подчеркнул важную для себя позицию: «Пушкин – государственный человек, не в смысле официальной государственности, не по унизительной службе камер-юнкера, а по собственному пониманию нужд русской земли, своего народа, долга поэта, по собственному установлению.
Пока свободою горим,
Пока сердца
Для чести живы,
Мой друг, Отчизне посвятим
Души прекрасные порывы!» [7, с. 51]
Как и Пушкин, Василий Фёдоров был народным поэтом и служил России. Об этом многие его стихотворения: «С тобой, Россия», «О, Русь моя…», «Иду, в молву стоустую…». Последнее стихотворение завершается признанием поэта в своём самом главном служении:
Ты мне сама наградою,
Ты радость мне и грусть,
И верою и правдою
Служу тебе я, Русь [5, с. 70].
Писатель Владимир Крупин дал высокую оценку и личности В. Д. Фёдорова и его Пушкинской речи в интервью 1988 года сотрудникам Кемеровского телевидения, снимавшим документальный фильм о В. Д. Фёдорове: «Я не был с ним на равных, и я просто счастлив тем, что он как-то всё-таки обратил на меня внимание, коснулся плеча. Я помню, он произнёс потрясающую малоизвестную пушкинскую речь в Колонном зале Дома Союзов. Она была опубликована, но не имела такого широкого распространения. Были и противники у этой речи. Сидит он такой, опустив голову, а потом поднимает её… Он, конечно, был потрясающей красоты, ума и обаяния человек, и говорит: «А! Уеду я в свою Марьевку!» И мы до сих пор его вспоминаем, он мимоходом говорил, но всегда точно. А сейчас слушаешь какого-нибудь говоруна на трибуне, и сразу вспоминаешь фёдоровское «…и говорит он умно и глубоко, но странно видеть сытого пророка», или «…общенародного признанья пути заведомо длинны, поэт обязан быть в изгнаньи, хотя б у собственной жены». Это вроде бы были шутки. Василия Фёдорова у нас не только не хватает, наша задача – расширить знания о Фёдорове. Это же огромнейший поэт, поэт уровня Кольцова, Рубцова, Есенина, Некрасова» [4, с. 9].
Как видим, диалог с Пушкиным в творчестве Василия Фёдорова представлен многообразно: в лирике и поэмном творчестве, в прозе и литературной критике. О пушкинских традициях в лирике В. Д. Фёдорова впервые заговорили в своих работах Юрий Владимирович Стенник, Юрий Львович Прокушев, Лариса Васильевна Полякова. Ю. В. Стенник в статье «Пушкин и советская поэзия (40-60-е годы)» обращается к сборнику В. Д. Фёдорова «Не левее сердца» (1960).
Ю. Л. Прокушев рассуждает о пушкинских традициях в творчестве В. Д. Фёдорова на материале его поэмы «Женитьба Дон-Жуана» в статье «По главной сути» (1962-1982): «Казалось бы ещё задолго до Василия Фёдорова судьба Дон-Жуана в мировой и отечественной литературе сложилась и утвердилась окончательно, особенно после того, как его образ запечатлели такие великие провидцы человеческой души, как Байрон и Пушкин. Однако истина в жизни, равно как и в литературе, – безгранична. Так и с Дон-Жуаном. В поэме Василия Фёдорова он не только женится (!!!), но и всё больше осознаёт, что истинное счастье и радость жизни, истинная любовь – всё это обретается человеком по-настоящему только в лоне семейного очага» [2, с. 180-181].
Далее известный критик, , литературовед, популяризатор творчества Сергея Есенина, вводит творчество Василия Фёдорова в контекст мировой литературы, говоря о разработке темы любви в его лирике и поэмах: «Любовь земная… Любовь человеческая… Вечная, бессмертная тема. Каждый из истинных поэтов по-своему неповторимо пытался выразить и передать это чувство. Саади и Омар Хаям, Данте и Петрарка, Байрон и Гёте, Мицкевич и Петефи. А наш Пушкин!!! Другие великие поэты России: Лермонтов, Некрасов, Тютчев, Блок, Маяковский, Есенин, Твардовский… Василий Фёдоров верен этой святой традиции. Он новаторски-смело приумножает, обогащает её в своём творчестве» [2, с. 189].
В исследовании любовной темы в лирике Пушкина и Фёдорова сразу выстраивается поэтический диалог. Например, стихотворение Пушкина «Красавица» и стихотворения Фёдорова «Красивым», «Неизвестная».
Ценные наблюдения о пушкинской традиции в поэме В. Д. Фёдорова «Женитьба Дон-Жуана» сделала Лариса Полякова, доктор филологических наук, профессор Тамбовского государственного университета, в ряде своих статей и монографий 1987, 1989, 2012 годов. Одно наблюдение касается поэмы связи с «Евгением Онегиным»: «Не случайно наш современник Фёдоров, наглядно демонстрируя связь своей поэмы с байроновской, намекает на сходство героя и с пушкинским Онегиным:
Жуан глаза, приопуская веки,
Трагически закрыл на этот раз.
– Вы хороши… Я не достоин вас!.. –
И прочее… Ну, словом, как Онегин…» [1, с. 468].
И ещё одно ценное наблюдение Ларисы Поляковой: «Пушкинское начало в осмыслении Фёдоровым мирового образа, на мой взгляд, выражается ещё в одном мотиве – в столкновении с Дон-Жуаном другого мифического героя с международной известностью – Фауста». Л. В. Полякова проводит аналогии между программным монологом героя Пушкина «Сцены из Фауста» («В глубоком знанье жизни нет <…> Но есть прямое благо: сочетанье двух душ…») и стихотворения Фёдорова «По главной сути» о «непреходящей ценности любовного союза» [1, с. 473-474].
На сегодняшний день осмысление Пушкинского текста в творчестве В. Д. Фёдорова находится в стадии осмысления, в начале разработки проблемы. Одна из проблем: роман в стихах «Евгений Онегин» Пушкина и романы в стихах Фёдорова. Во вступительной статье к фёдоровскому пятитомнику Юрий Прокушев говорит об этом одну фразу: «Вот, что побуждает ныне к более развёрнутому разговору об этой выдающейся поэме, читая которую не однажды вспоминаешь, как-то само собой, невольно, бессмертного пушкинского «Евгения Онегина»» [3, с. 21].
Требуют осмысления литературно-критические статьи В. Д. Фёдорова, в которых упоминается творчество А. С. Пушкина: «Залог величия», «Наш Пушкин», «Ответ на четыре вопроса», «Рождение поэта», «Магнитное поле стиха», «Поиск прекрасного», «Слово – жизнь», «Поэзия и жизнь» (о поэме «Медный всадник»).
Осмысление пушкинского текста в творческом наследии В. Д. Фёдорова поможет лучше понять значение и место писателя в литературном процессе двадцатого века.
Мария Владимировна Литовченко,
кандидат филологических наук, доцент
Кемеровского государственного института культуры,
Россия, г. Кемерово
Список литературы
1.Полякова Л. В. «Женитьба Дон-Жуана» В. Д. Фёдорова : Новая жизнь «вечных героев // Полякова Л. В. Русская литература: индивидуально-творческий колорит. – Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г. Р. Державина, 2012. – С. 454–496.
2.Прокушев Ю. Л. По главной сути // Прокушев Ю. Л. Дума о России. Избранное. – М.: Сов. Россия, 1988. С. 167-191.
3.Прокушев Ю. Л. Дыхание правды. Дыхание времени (Слово о Василии Фёдорове) // Фёдоров В. Д. Собрание сочинений: В 5 тт. Т. 1. – М.: Современник, 1987. – C. 5-47.
4.Светлаков Ю. Я. Поэта надо издали любить… – Кемерово, 2017. – 136 с.
5.Фёдоров В. Д. Собрание сочинений: В 5 тт. Т. 1. – М.: Современник, 1987. – 478 с.
6.Фёдоров В. Д. Собрание сочинений: В 5 тт. Т. 3. – М.: Современник, 1988. – 334 с.
7.Фёдоров В. Д. Собрание сочинений: В 5 тт. Т. 4. – М.: Современник, 1988. – 480 с.
8.Фёдоров В. Д. Собрание сочинений: В 5 тт. Т. 5. – М.: Современник, 1989. – 384 с.