На краю долины, стоял монастырь,
Вдали серебрились пики вершин.
Толстые стены, железная дверь,
Надёжно упрятали веры тут тень.
Лишь колокол медный тоскливо звонит,
Он старых монахов на службу манит.
И шаркают ноги по ступеням столетним,
Спускаются слуги к иконам вечным.
И древний монах, пальцем скрюченным водит,
При свете свечей, текст знакомый находит.
И голос скрипучий, шелестит в вышине,
Он просит о мире и тишине.
О мире для тех, кто за стенами жив,
Что б злобу убрав, он с соседом дружил.
Что б дети не стали, его, сиротой.
И жена не носила вдовий покров.
На полях что б росла, колосилась пшеница,
А не рыли окопы под всполох зарницы.
Что б дети цветы на лугах собирали,
И воя мин над главою не знали.
Не видящим оком, монах вдаль устремился.
Он жизнь вспоминает, он здесь ведь родился.
Он мирные годы по пальцам считает,
А люди воюют, за что он не знает.
Широкая лавка, подушка из трав,
Вода с родника и плоды из дубрав.
Грядка картошки, вторая для лука,
Что надо для счастья? Вырастить внука!
Монах опускает до книги глаза.
Что надо для счастья? Кто бы сказал?
Читая меж строк и пытаясь понять,
У Бога он просит, ответ ему дать.
Иконы безмолвно на стенах висят,
Ответа не знают, иль сказать не хотят?
Горько вздыхает над книгой монах,
До Бога остался ему один шаг.