Когда мы жили: я, собачки, дети –
Как будто шли сквозь зорьки налегке,
Смотрели, как деревья греют ветви,
Полощут их в рассветном молоке.
Не помнится ни тяжести, ни горя –
До смерти, до бессилья, до войны…
О, сколько колыбельных знало горло,
А волосы не знали седины.
Уют мы находили в майских ливнях,
Не разнимая днём и ночью рук,
Я время, что на лоб мне челкой липло,
С улыбкой убирала на ветру.
Беззвучно над бесшумной гладью Стикса,
Над Сеной больше снов, на Мирабо…
Но помню: было голодно – постимся,
И ангел – рядом, и, как нянька, Бог.
Во мне начало и конец вселенных,
И столько тайных сил в моей крови,
Что на пороге лет иных, селений
Смиряю скорби: Отче, говори…