Под яркой вывеской салуна
гудит народ, уже не юный:
насмешки, ругань, мордобой, -
здесь все привычно нам с тобой.
И это все нам греет душу.
Мы ничего не знаем лучше.
И мы уверены почти,
что жизни лучше не найти.
Что стоило на Свет родиться
не где-нибудь, а прямо здесь;
вдыхать чудовищную смесь
и лишь гулять да веселиться.
Под яркой вывеской салуна
нам разобрать что-либо трудно:
здесь все в кумаре и в дыму.
Лишь одного я не пойму:
какого черта мы забыли
средь этой пошлости и пыли?
Ведь далеко не первый год
сомнение меня берет,
что стоило на Свет рождаться
в такой немыслимой дыре
и здесь - как в мусорном ведре -
с утра до вечера болтаться.
Под яркой вывеской салуна
балдею я. Никак не плюну
на эти кружки и бычки.
Здесь впору умереть с тоски.
Но совладать с привычкой этой
не в силах я. Ни звон монеты,
ни труд, ни дети, ни семья
на свет не вытащат меня
из этой гнусной преисподней,
забытой Господом дыры,
что существует с той поры,
как грех случился первородный.