В чаще леса, на лесной опушке,
В старой покосившейся избушке,
У горы, где черная скала,
Бабушка-Ягусечка жила.
С виду просто Божий одуванчик,
Старенький помятый сарафанчик,
Шерстяной платок на голове,
Пыль да грязь лежит по всей избе.
Хоть и звали бабушку Ягою,
Строгою она была, не злою,
Собирала травы на заре,
И пучки сушила по избе.
Люди к ней частенько обращались,
Излечить от горя и печали,
Навести любовный приворот,
Отовсюду шел простой народ.
Спал на печке черный котик Тихон,
Вечерами пел ей песни тихо.
Во дворе жил пес по кличке Галл,
О гостях старушке сообщал.
Помогал все помнить наговоры,
Черный, очень старый, мудрый ворон,
За спиной у бабушки сидел,
В зеркало волшебное глядел.
Загрустила вечером Ягуся,
Детство свое вспомнила бабуся,
Родилась тринадцатого в ночь
И была тринадцатая дочь.
Старшие сестрицы – были злючки,
Ей в кроватку сыпали колючки,
А когда немного подросла,
Школу Черной Магии прошла.
Вот тогда сестрицам показала,
Превращала в камни одеяла,
Горьким становился их компот,
А соленый суп – наоборот…
Славилась Ягусечка красою,
С длинною предлинною косою,
И глазами цвета бирюзы,
Никогда не видевших слезы.
Время шло, сестрицы повзрослели,
Колдовать по свету улетели,
Каждой мать давала талисман,
Чтобы сеять зло, раздор, обман.
Что осталось - отдала Ягусе,
И сказала: “Ежели не струсишь,
Все, в волшебном зеркале своем,
Сможешь ты увидеть над огнем”.
Вспомнила красивого парнишку,
Мельника пузатого, сынишку,
Был влюблен в Ягусю, но отец,
С той, другой, отправил под венец.
Мельнику Ягуся отомстила –
Колесо на мельне раскрутила,
Под произнесенные слова,
Разлетелись с треском жернова.
С той поры Ягусечка пропала,
Никого она не проклинала,
Просто навсегда дала зарок,
Не пускать мужчину на порог…
В деревянной стала жить избушке,
Что была у леса, на опушке.
Жизнь промчалась, как весной вода,
Унося с собой ее года.
Помогала бабушка словами,
Зная, как бороться с колдунами,
Люто ненавидели ее,
Насылая злое воронье.
Зеркало волшебное старались,
У нее украсть, как ни пытались,
Матерью врученный талисман,
Взять не смог ни бес ни басурман.
Как-то раз пошла Яга по траву,
В очень отдаленную дубраву,
Собирала травы у ручья,
Под веселый посвист соловья.
Тихий плачь ребенка услыхала,
У ручья корзинку отыскала,
В той корзине плакало дитя,
Головою яростно крутя.
На руки взяла – та замолчала,
За Ягой спокойно наблюдала,
Улыбнулась радостно и вот,
Уж в избушку девочку несет.
Положила на большой кровати,
Спрыгнул сверху кот, с больших полатей,
Девочку обнюхал, облизал,
Под свою защиту сразу взял.
А Ягуся, в руки взяв метелку,
Быстро прибрала свою светелку,
Двери, окна настежь отворив,
Радостный мурлыкала мотив.
Побелила печку и затворки,
Живо постирала с окон шторки,
Да себя отмыла, прибрала
И как - будто сразу расцвела.
В зеркало волшебное взглянула,
Длинными ресницами взмахнула,
А бабуся – вроде ничего,
Тридцать было ей годков всего!
Накупала девочку в корыте,
Шикнула воронам: ”Не кричите!”
Положив малютку в люльку спать,
Прилегла сама в свою кровать.
Раскричалась девочка средь ночи,
До утра кричала, что есть мочи,
Поняла – “Голодная она,
Я же накормить ее должна!”
Наказала псу, в тени сирени,
Привести козу ей из деревни,
Подоила быстренько козу,
Накормила девочку – красу…
И Ягуся, глядючи на дочку,
Распустилась, как весной листочки,
Потихоньку движутся года,
А Ягуся – снова молода!
Веселится, с дочкою играет,
Смотрит, как девчонка подрастает,
Стала ей помощница во всем,
Но приснился как-то страшный сон.
Снится ей, что дочь ее - принцесса,
Злым царем, украдена из леса,
Дочь свою, в далекие года,
Слугам приказал принесть сюда.
Думал он, что девочка погибла,
Но колдунья злая не ошиблась,
Приказал найти и заточить,
И голодной смертью заморить.
Наступило утро – дочь исчезла,
Поняла Ягуся – бесполезно,
Как иглу искать в большой копне,
Девицу искать в чужой стране.
Здесь без волшебства не обойдешься,
И слезами счастья не добьешься.
Зеркало свое она взяла,
Да огонь побольше развела.
Видит дочку в темном подземелье,
Мох зеленый служит ей постелью,
В той пещере царь ее укрыл,
Навсегда про дочь свою забыл.
Царь тот околдован был все годы,
Умерла царица после родов,
А колдунья дочку извела
И на царский трон сама взошла.
Восемнадцать лет была царицей,
Но узнала, что жива девица,
Третий день она не ест, не пьет,
Ждет, когда же девица умрет…
Все узнав из зеркала, Ягуся,
Из ларца взяла пригоршню бусин,
Кинув, наговор произнесла,
Лебеди поднялись на крыла.
“Вы летите, белокрылы птицы,
В край далекий, до сырой темницы,
Принесите дочь мою домой,
Окроплю вас ключевой водой.
Отпущу потом я вас на волю,
Будете летать вы на просторе,
Будете свободной жизнью жить
И Ягусе изредка служить”.
Птицы в небо синее поднялись
И за горизонтом потерялись,
А Ягуся села у окна,
С нею желтобокая луна.
Ночь прошла, уж близится зарница,
Все летят, над синим морем птицы,
Остров небольшой средь волн стоит,
Там в пещере – девица грустит.
Залетели в ту пещеру птицы,
Взяли на крыла свои девицу,
И к избушке, на исходе дня,
Возвратились, головы склоня.
Лебедей бабуся отпустила,
Печку жарко-жарко натопила,
Наварила каши с молоком,
Накормила доченьку с котом.
“Ты ведь царской кровушки, родная,
Потому судьба твоя – лихая.
Я с царя все чары уберу,
Вновь вернет страну свою к добру.
Ты вернешься во дворец царевной,
С ведьмой разберусь - сказала гневно,
Дочь свою полюбит царь–отец,
И настанет горестям конец!”
Но не дремлет злобная царица,
Вьется над избушкой черной птицей,
Ей Ягусю нужно погубить,
Чтобы дальше зло свое творить.
Черный ворон ведьму заприметил,
В небо взмыв, ту птицу злую встретил,
Клюнул в темя – умерла тот час,
Помутневший взор ее погас…
Растворились чары злой царицы,
Царь грустит, без дочери томится,
Он садится лихо на коня,
“Ты неси к кровиночке меня!”
На опушке слышен листьев шепот,
Едет царь, уж слышен конский топот,
Вышла дочь-царевна на крыльцо,
Царь обнял, отдал свое кольцо.
Всей семьею во дворец вернулись,
Лишь рукой холодных стен коснулись,
Стал нарядно-красочным дворец,
Радуется батюшка-отец.
Рад народ, вот счастье то настало,
Злой царицы-ведьмы уж не стало,
И с душой добрейшей царь- отец,
Собрался с Ягусей под венец.
Прожили до самой смерти дружно,
Отыскали для царевны мужа,
Чтоб в народе погасить раскол,
Передали царственный престол…
Про Ягусю, эту сказку, ветер
Мне пропел в печной трубе под вечер.
Я взяла перо и записала,
Чтоб добра на свете больше стало.