Поднебесья некрашеный холст
ледяными ветвями изрезан.
Дни и ночи пришиты внахлёст
к полумраку осеннего леса.
Пальцам холодно. Мир диковат.
Снежный шорох от края до края,
и деревья, как струны, гудят...
Примерещится – чёрт его знает:
будто вышел в свою же судьбу –
ветер, лес, желтопузы синицы.
А вернёшься в курную избу
с закопчённым Николой в божнице.
Он глядит из-под выпуклых век
сквозь веков наважденье и морок.
А за мутным окном – тот же снег.
Тихий шорох...
Ветка дрогнет, коснётся плеча.
Смех ли, плач? Да почудилось вроде.
То ли вороны это кричат,
то ли сосны скрипят к непогоде...