На душе моей навеки стужа.
Пронзи меня, клинок, и лишь ручьи
Моей крови да пробудят душу!
Прекрати страдания мои!
Всё равно, чей бог, какое знамя,
Оборви! минули мои дни.
Ты горишь на солнце, словно пламя.
Прекрати страдания мои!
Смерть не мука; как избыть такое?!
Нет хмельному горя и любви.
Я как чистый снег, я нем от боли,
Прекрати мучения мои.
И когда, с божественным укором,
Хмурят лоб: "Не хочешь, не живи!
Стань во тьму, и жить позволь другому!"
Кровь мою навеки отрави!
И за то, что больше не увижу,
Сквозь свой страх, я алую зарю,
Розовый покров, и рая нишу,
Я тебя, мой враг, благодарю!
...Оставалось до меня немного.
Просвистел он, воздухом дразня,
Что журчал, как бриз, маня меня,
Понял я, что жизнь -- во имя Бога.
Как родник лесной, мне воздух тёк,
Грозно, и стремительно и быстро,
Так же страстно, как клинок и выстрел,
Но он был не зол и не жесток.
В белый ворс мне душу кутал нож --
Мягким днём, что был от солнца пьяным,
И незаживающие раны
Мне целя... Не вылечил. И всё ж...