Ты представляешь, по жизни всегда везло,
может, аукнулась так невезучесть папкина?
В детстве, сопля совсем, вынырнул на весло –
море кровищи, а цел котелок! Царапина.
Кто я такой был? Шпана-шпаной. Из села.
Но в десантуру попал, а не в уголовники.
Вся наша рота в чеченских камнях легла.
Мне – хоть бы хны.
Что протез?! Вон блестит, как новенький.
После – герою квартира и пенсион.
На красотуле женился, глянь. Сам ты старая!
Доча Светланка. Ну, в общем, со всех сторон
счастье попёрло. Эх, если бы не авария…
Въехал в бочину алкаш. Я-то жив-здоров.
Переломались мои расписные куколки.
В гипсе, конечно, все. Дочка, блин, без зубов.
Жаль, что погиб этот гад – по мозгам настукал бы!
Много болтаю. Завыть бы, как волк в степи.
Брось ты! Не плачу я. Так, мокрота осенняя.
Выхожу их, сто пудов! Наливай, не спи.
Что-то бояться я стал своего везения…
Полоска света
Я же умер ещё молодой,
хоть себя не зарыл под плитой
и выдавливал изредка юмор…
От серьёзной и грустной такой –
из покойных попал в неспокой,
непонятно, с чего вдруг надумал
встать мостом на твои берега.
Ты прости дурака.
Удивлять я пытался, как мог:
запекал своё сердце в пирог,
застилал город снегом, как мехом,
силой мысли сгибал якоря...
Об тебя зажигаясь, искря,
становился я сверхчеловеком,
психлечебницы спали пока...
Ты прости дурака.
Утверждая, что чувство – везде,
где есть ты, я ходил по воде
прямо с обледеневшего пирса.
Что любовь – это жизнь, а не блеф,
не сумел доказать и взлетев…
И взлетев – как обычно разбился
о бетонный батут потолка.
Ты прости дурака.
В сумасшедшем королевстве
В сумасшедшем королевстве
сумасшедший жил народ –
не искал причин у следствий,
делал всё наоборот.
Время спать – идут работать,
время жить – а люди мрут:
от лекарств, от непогоды
и от собственных причуд.
То потоп, то столкновенье,
то какой-то странный взрыв –
но чинили на колене
и тушили, покурив.
Психоделы, шизомуты,
дураки – земная соль…
Был нормальным, даже мудрым,
только лечащий король.
Он просил терпеть, не злиться –
если вдруг опять беда,
мол, из этой психбольницы
не вернуться никогда…
Опять не удержали
Как только сдержат цены на бензин,
Россия расцветёт, как незабудка,
народ заулыбается в маршрутках
и станет вновь сердечен и един.
Сатирики-ежи попрячут иглы,
а пьяницы отринут алкоголь,
переведутся жулики, как моль,
политики закончат с миром игры.
Правительство, усевшись в тесный круг,
собрав мозги последние и силы,
(ну раз уже с бензином получилось)
о ЖКХ задумается вдруг!
Чтоб я не падал от тарифов зим…
Да только вот бензин неудержим.
Парочка
Болезненного вида здоровяк,
он жизнь прожил как следует – никак,
страдая лишь о стаже беспокойством.
Она – небезутешная вдова,
была вознёй со внуками жива,
но вдруг её спросили: «Как такой вам?»
Сперва она сказала: «Старый дед».
Потом твердила: «Ничего в нём нет».
Но всё ж дошла до: «Это неприлично…»
Наверно, месяц пролетел с тех пор –
и я услышал, выйдя в коридор:
«Знакомьтесь, детки, Ростислав Ильич мой».
Цветут пенсионеры краше роз,
того гляди поженятся всерьёз,
шокируя порядочных соседок.
А я скажу: «Есть в каждом волшебство,
давайте брать большое ничего
и делать счастье из него вот эдак…»
Дар электрика Громова
Электрик Громов умер, но воскрес:
из комы вышел сам к вечерней трапезе
в набедренной повязке (то бишь памперсе),
у верующих вызвав интерес.
Электрик Громов так достал врачей
об их неверной жизни разговорами,
что им халаты показались чёрными...
Он из больницы выгнан был взашей.
Найдя в мозгах резервный эшелон,
начав с нуля, с листа не очень чистого,
он стал чужие мысли с ходу считывать
и видеть всех насквозь и голышом.
Познав секреты, Громов загрустил,
набил в рюкзак всего необходимого,
сказал жене и сыну: "Я вас выдумал".
И предпочёл скитаться по Руси...
Я с ним курил в одном из гиблых мест
и понял по безумному электрику
(хотя со школы не люблю патетику),
что божий дар – не просто дар, а крест.
Йошкин ослик
Ослик вышел из часов
и пошёл гулять в бездонных
туристических смартфонах.
Гидша курит, хватит слов.
Я живу тут в двух шагах,
я с работы – на работу...
Жизнь моя – штрафная рота,
не до ослика в часах.
Говорю себе: "Держись,
ляг под танки в поле чистом..."
Через час к другим туристам
ослик выползет на бис.
Почти апрельское
Реставрируют гнёзда
бедолаги-грачи,
без весны – всё непросто,
тут кричи – не кричи.
Холода одолели,
снег с дождём пополам,
хоть слабы уж метели,
но за что это нам?
И мерещится: те же,
что украли страну,
(вот реформы, мол, ешьте)
своровали весну…
Не про Гошу
Знаешь Гошу? Перепачканный углём,
в лыжной шапочке с кокардою-орлом,
подойдет и сигаретку спросит вежливо.
А за это тайну выдаст не одну:
как отправлен был секретно на Луну,
возвращаться не хотел домой, хоть режь его,
но вернули по тревоге боевой…
Голова его не дружит с головой.
Он потом, слезу стирая, наплетёт,
что на Марс уже готовится полёт –
выжить можно, если взять пакет печеньица…
Для таких крутых, отчаянных ребят
есть за городом учебный спецотряд,
говорит, замаскирован под лечебницу,
там у каждого пароль и отклик свой…
Голова у них не дружит с головой.
Я к чему? Когда встречаюсь вдруг с тобой,
то готов, как Гоша, в межпланетный бой.
И рассказывать про подвиги в подробностях
так и тянет (на плутонском языке),
выдать шрам за марсианский (на виске),
что по юности привёз из Брянской области…
Обходи меня по улочке кривой.
Голова моя не дружит с головой.
Апрельское солнце
Островками снег торчит на газонах,
но уже в два раза больше влюбленных,
тут и там по парку шастают пары,
кто дурачась, кто ведя тары-бары…
Навестила нас весна, как просили,
медовухой разлилась по России.
Мы хлебнули и надели улыбки,
заиграли в нас волшебные скрипки.
Для любви душа раскрылась-разделась.
Без любви какая жизнь? Просто серость…
Пусть молотит завтра град по оконцам,
но сегодня мы хмельные – под солнцем.
Доживёшь до весны...
Доживёшь до весны и оттаешь,
как не найденный вовремя труп,
и услышишь: «Вставайте, товарищ,
умирать не положено тут…»
Будто пьяный, покрутишь башкою:
уж не в прошлое ль часом попал?
И весёлое солнце такое,
и любимая – через квартал.
С каждым шагом немного взлетая,
удивляешься улиц красе…
Неужели один я оттаял?
Может, мёртвые ожили все?
Мир насосов
И продаю, и продаюсь,
и ничему не удивляюсь.
А кто не продаётся, пусть
тому подарит Санта Клаус
картохи парочку мешков
да ящик списанной тушёнки,
чтоб дольше был он жив-здоров
и говорил опять: « Я в шоке:
поэт не должен продавать,
и продаваться – грех поэту…»
А кто заплатит за пожрать,
за свет, за газ, за то, за это?..
Сосут из всех карманов, блин!
Мир превратился в «Мир насосов» –
так назван местный магазин,
хозяин – видимо, философ…
Вратарь-переросток
На площадке за домом гоняли в футбол
пацаны, как могли, всемером...
Засмотрелся на них и забыл, куда шёл,
вот и взяли меня вратарём.
Дядя сможет голкипером. Очень легко.
Я за сборную школы играл.
Встал в ворота, а мысли, крутясь кувырком,
унесли в проторённый портал:
Валентина моя, бригантина моя,
уплыла – не догнал, не простил.
Вон высотка её – незабвенный маяк.
Размечтался… Вот чёрт! Пропустил.
Все вперёд! Это фора, мы больше забьём.
Снова гол! Не достал на лету.
Отпустила бы Валя – иначе разгром,
чемпионов двора подведу…
Не вернулась, хоть ждал её с марта по март,
нарушая спортивный режим.
Знаю, счастье своё я, как мячик, поймал –
и отправил к воротам чужим.
Невесёлое утро Софьи
Снился Софе трёхсерийный сон.
Чуть проснулась. Глянула в окошко.
Дождь идёт, вода со всех сторон.
Распознать окрестность невозможно.
Что за грязный пасмурный район?
Мрачновато, как в глухом лесу.
Зеркало могло быть и почище.
Снова покрасненье на носу.
Неужели вскочит глупый прыщик?
И сморгнула Софочка слезу.
Ком колготок, под столом тетрадь.
Приберётся завтра непременно.
Забралась обратно на кровать.
Хорошо, когда вторая смена.
Или плохо. Как не горевать?
Не закрыт по физике пробел.
Не заучен удивлённый классик.
Всё не так! И это не предел…
Ведь любимый рыжий восьмиклассник
На неё вчера не посмотрел.
На закате
На закате блеснёт паутинка,
прогудит припозднившийся шмель,
да процокает мимо Иринка,
как французская супермодель.
Вот и всё. Можно прыгать с балкона.
Не заплачет никто никогда...
Что за страсти?! Откуда? Спокойно!
Это лезет в башку ерунда.
Не досмотрен "Глухарь" сериальный,
не наколот "Зенит" на груди,
не обыгран в "армяна" начальник –
в общем, жизнь ещё вся впереди.