Плыл по комнате лунный налет,
вместе с дымкой лиловой вился.
Всюду черный ,извилистый лед
над кроватью моей громоздился.
Я вгляделся в оконные стекла.
В сок закатного мармелада.
По асфальту неслась и блекла
символистика листопада.
Где-то в черном,жилом колодце,
словно в пасти супрематизма,
осветило белесое солнце
нечто с признаком гигантизма.
Артефакта горящий контур
в цвете синего фианита,
озарил новостроек когорту,
панораму российского быта.
Задрожала ледовая глыба,
заискрились фонарные космы,
проплыла красноглазая рыба
над домами в неоновый космос.
Треснул лед с бирюзовой пылью
на сосудистом барельефе,
окотив ярко синей слизью
голытьбу городских деревьев.
Исполинских размеров сердце,
из бездонных глубин вселенной,
оросило осенний вечер
жидкостью криогенной.
Я стоял у окна и слышал
наростающий ,льдистый ветер.
А крылатые, черные мыши
двери комнат сносили с петель.
Полыхала астральная мгла
переливами звездных скоплений
из портала ночного котла,
как из пригоршни сновидений.
По прозрачным ,раскинутым льдам,
по багряным коврам из клена
внеземное стремилось к вратам
неизвестного пантеона.
Клюворылые твари небес
озирали златыми глазами
ярко-желтый ,пылающий лес,
населенный трехглавыми псами.
Мертвецы покидали погост,
направлялись в жилые кварталы.
И на каждом светился нарост
отвердевшей ,сиреневой лавы.
Они шли ,чтобы встретить живых,
чтобы сонных их в танце возвысить
над собой и над миром кривых
неопрятно-ландшафтных покрытий.
Выносили на улицу их
и пускались в ужасные танцы,
с круговертью неистовых нимф,
в источаемом ими багрянце.
Пузырилась и пенилась даль
разноцветным мерцанием были.
Меж домами паучью вуаль
скоростные ветра серебрили.
Пауки выползали из гнезд,
бывших прежде заброшками града,
где бездомных убежища слез,
где их боль в пустоту отступала.
И неся на покатой спине
ярко-красный, рубиновый крест.
Пауки исчезали в огне
запредельно-прекрасных естевств.
Существа фантастических форм,
завихрения розовой вьюги
оголтело неслись с платформ
в эпицентр ночной кали-юги.
Гром и скрежет разверзнутых бездн
в сновиденческой ,приторной яви,
словно храп запредельных божеств,
разносился в вороньей ораве.
За спиной моей сильный хлопок
тронул тишь коридорного рая
Из просвета белесый дымок
повалил к потолку извиваясь.
Полный звездной и лунной воды,
заморгал перломутровый глаз.
На ледовом рельефе стены
проступила узорная вязь.
Плыл по комнате лунный налет,
хладнокровную нечисть неся.
И я думал меня засосет
эта зыбкая перекись сна.
Наконец, я прошел в коридор,
игнарируя призрачный стан.
Дверь открыл и мой пристальный взор
пал на взорванный телеэкран.
Из него, словно пена из ванн
на ковер выползало нутро.
Черно-белых помех и гирлянд,
и кружилось нахальное зло.
Голограммы бормочущих лиц,
титры глупых ,несвязанных слов,
выползая с экранных границ,
заполняли пустующий кров.
В тех мерцающих ,серых цветах,
в самом жерле зыбучих помех.
Заблудившийся в черных песках,
бог по тихому скрылся от всех.
Пробираясь сквозь холод и лед,
нежной поступью милая шла.
И несла мне оранжевый плод,
ночью сорваный в прериях сна.
Плыл над городом бархатный сон.
В нем купались земные ветра.
Целовался божественный звон
в каждой луже с водой октября
Тонкой нитью вольфрамовой свет
проколол горизонта сырьё.
И над городом вспыхнул рассвет
трансформируя наше жильё.
2018