Погрусти, мой хороший, пожалуй, тебе полезно.
Напитавшись мною, ты высоко вознесся.
Мы скользили с тобой по острому жгучему лезвию,
Пока ты ко мне отвратительно не отнесся.
Это тайные были, незримые всем, наши радости,
Мы скрывали их, много раз чуть не спалившись,
Но следом за ними шли эти мелкие гадости,
Я скандалила всякий раз, на тебя обозлившись.
Каждый раз ты делал наивный вид,
Всякий раз ты "не знал, как это бывает больно".
Только сердце мое до сих пор иногда болит,
И, пожалуй, теперь с меня твоих слов довольно.
Всякий раз, когда рядом с тобою мама,
Забываешь меня и медленно предаешь.
Потом избалованной называешь или упрямой.
Но, как только один остаешься, сразу зовешь.
Чтобы снова тебя было кому приласкать,
Поддержать и по вечерам поболтать.
Только мне уже много ночей не до сна.
Я вдруг обнаружила, что и с тобой я одна.
А в тот день со мною случилась беда,
Я рыдала в машине, мне больно было и горько.
Но тебе не могла позвонить я тогда,
Ты ведь "занят" был и в игноре морозился стойко.
Эти ночи я почти не спала,
В мое сердце, как-будто, вонзили штопор.
И все чувства сгорели внутри дотла,
Колким пеплом оставив во мне этот опыт.
Я ведь знала, что ты иногда хитроват,
И я знала, что вряд ли будет иначе.
Я запомню наших бабочек аромат,
У меня теперь тоже есть запах Версаче.