Столько неожиданностей нам приносит наша жизнь, раскрывается разными гранями. И вот меня жизнь удивила, когда я про себя узнала такое, что не объяснить, и кто мне поверит, но это было на самом деле.
В наших карельских лесах, много воинов погибло, и не каждому могилку дали, не всех схоронили. Ноги мои больные сын заставлял ходить, меня с собой в лес водил, пошли да пошли, потихонечку полегонечку, вот так по осеннему лесу бродили, и в туалет я в лесок осенний пошла, значение этому не придала. А через некоторое время печень как заболела, пост тогда шёл, а я молоко люблю, его пью, из под коровки у соседей покупали, вкусное, ароматное, не оторваться от него. Болит печень не проходит, жареное не ем, только варёное, но молоко пить не прекращаю.
И случилось ведь мне побывать на Международной конференции по космической безопасности в Санкт Петербурге. А люди там необычные все собрались, не от мира сего про них говорят, но так интересно их слушать, да и я не проста, только не могла понять, для чего мне эта боль дана. Спрашиваю у нумеролога Сергея, он мне и отвечает, а у тебя в печени не упокоенная душа сидит, набожный человек очень. Вот он пост до сих пор соблюдает, а ты ему соблюдать его мешаешь. Я не испугалась, домой приезжаю, и ему говорю, расскажи, как зовут, кто ты, а я постараюсь тебе помочь, упокоение получить, да в свои божественные места попасть.
Села, взяла карандаш и записала вот этот рассказ.
Шнейдер Альберт Зигмундович.
Карельские сосны, глухие озёра, глаза голубые неба, мех сосен. Я молодой мне всего лишь 20 . Рост невысокий, на нём, как будто плащ палатка. По дороге тянут орудие. Тёмная ночь, как бездна, ничего не видно. Он не один, их трое, в наряде стоят. Они как белые тени сейчас. Их нет ни кого в живых. Дед усатый, а он самый младший. По дороге стреляют, врага не пропускают, за кустами сидят.
Я не пойму, всё перемешалось. Машина солдат в чёрной форме, кричат. Гору вижу, мы туда с сыном взбирались, там немцы оставили каменные письмена. Ты жил в России, в Советском Союзе? – А разница есть? Что у Сталина, что у Гитлера чёрные крылья и Чёрное знамя (простите меня, я пишу так, как слышала). Чёрный Орёл и Чёрный Ворон сцепились, гроза разразилась и в мире случилась чума.
Я жизнь любил, и жить хотел, сына растить, мать беречь, жену любить. Город, как будто немецкий показывают, машины едут. Женщина в шапочке с завязочками, круглые вогнутые поля, идёт, улыбается, пальтишко серое, туфельки-ботики, муфточка или сумочка в руке.
Всё прерывается, война для всех начинается.
Танк на воде. Все рассматривают. Под воду уходит. Вода прозрачная, всё видно, а дна не видать, танк ушёл. Сверху как красный цветок в четыре лепестка появился. Всё молчит.
В церковь пошла свечу о упокоении души поставила, Матушку Богородицу попросила – упокоить душу усопшего Альберта Зигмундовича, помочь его душе на небеса подняться, и не потеряться.
С тех пор печень моя не болит. Вот и верьте или не верьте, это моя история, что со мной произошла, ни у кого я её не брала.