Мне зимний лес в крещенские морозы
Особо дорог. Светит серебром.
До неба сосны, белые берёзы,
Как будто слышат наш «Январский гром».
Уже снята над городом блокада,
С Большой Ижоры к югу двинул фронт.
Разбитая проходит автострада
Сквозь старую деревню Таменгонт.
С врагом наш брат теперя не сюсюкал,
Задавши темп в Гостилицы идём.
Загнали немца мы в Медвежий Угол
И в нём его, конечно же, добьём.
А лес вокруг утыкан блиндажами
Надёжное укрытие, скажу.
Окопы между ними вьют ужами
И я в один из них сейчас вхожу.
Сперва хотел взорвать его гранатой,
Но что-то подсказало не спешить.
Отгрёб снежок сапёрной я лопатой
И начал по ступенькам вниз сходить.
Быть может пару дней, как он оставлен
Спешил фашист, застали мы врасплох.
Добротен, чист, во всей красе представлен
Моим глазам. Зажёг фонарь. Не плох!
Клеймо на нём набито «ZWEIGLE HUGO»
И ручка деревянная, крючок.
Без света в блиндаже немного туго –
Цепляю я крючок за потолок.
Так. Что там слева? Вижу печь – буржуйка
BOCKHACKER , пять крючков под котелки.
Подкину дров, потянет дыма струйка,
Поснедать что ли? Хочется таки.
О, тут , похоже, швейная машинка
От фирмы Singer. Что тут можно шить?
А рядом патефон и грампластинка
От Homokord – DIE UHR закружить!
На стенке голый бюст какой-то фрау
Помог фашисту вечер коротать…
С бутылкой «Benedictine» засыпая,
Во сне об этой курве мог мечтать.
Смотрю на стол. Из флаковских патронов,
Четыре рюмки немец смастерил.
И Ashenbecher двух, гляжу фасонов –
Возьму на память, хоть и не курил.
Блиндаж как дом – просторен и уютен.
С комфортом любит немец воевать.
Но ветер будет нам сейчас попутен,
У нас фашисту больше не бывать.