Если хочется плакать, то плачь,
наклонившись над горестной книжкой.
Время – пьющий за здравие врач
в дыроватом потёртом пальтишке.
Всё забудется, может, к утру,
а быть может, ещё повторится –
перебором расстроенных струн,
беспечальной курлычущей птицей.
Одиночества только не трожь,
в нём все главы прочитаны нервно:
стылый дом – дома мелкая дрожь –
под окном беспокойная верба.
Слёзы катятся, прячь их – не прячь,
всё проходит – и радость, и горе.
Время – седобородый трубач,
с несмолкающим соло в миноре.