Моему другу, Анатолию Клименко.
Знаешь ты – не втиснуть в формуляры,
как он жил и как он умирал…
Запах прогоревшего соляра,
непривычных бьющий наповал,
траки, полустёртые в Афгане,
и броня, каленная жарой…
Клим, давай сейчас помянем
твой погибший шестьдесят второй.
Зверь стальной уральского помёта,
верный твой товарищ боевой,
был подбит он из гранатомёта
и сгорел. Но ты-то, ты – живой!
В час, когда он был огнём охвачен,
ты, от смерти лишь на волосок,
по броне скатился, по горячей,
на такой же огненный песок,
пламя сбил с горящего комбеза
и застыл, как закопчённый куль,
и уже горящее железо
вновь уберегло тебя от пуль.
Так что выпьем, Клим, и тем помянем
навсегда зачисленного в строй
павшего в бою тогда, в Афгане…
Твой погибший шестьдесят второй…