Волною спад каштановых волос,
Тебя, целуя, на руках он нёс,
Туда, к богам, под звёздный перезвон,
Ведь ты оттуда снизошла в низины,
И повстречала своего мужчину –
Ты улыбнулась – и он был сражён.
О, этот звонкий, ручеистый смех!
Откуда он, и для каких утех –
Пленять всех робких разудалой сутью?
Что в нём звенит, какое естество,
Откуда в нём такое волшебство,
И почему с такой пьянящей жутью!
А эти губы, от плодов Востока,
И к ним глаза, прикрыты, с поволокой,
Те губы мёд, вино испить велят.
Коснуться их – дыханьем и губами,
И насладиться робкими глазами,
Глаза её, что чёрный виноград.
А ручки эти – точно змейки-дивы,
То обжигают плоть, то робко шаловливы,
Они зачем шалунье – для игры?
Но ножки точно не для взора смертных,
В них белизна и тайные заветы,
Для колдовства они, для тайной ворожбы.
Её загадка – тело из снежинок,
Взвихрённых в танце, и вдобавок сливок,
Плеснутых жрицей в таинствах Луны.
О, как в восторге лгали чародеи,
И истончались в ласках ворожеи,
Услышав рог неистовой Весны!
Откуда ты ворвалась в наши будни,
Где день уныл, где мы рабы и слуги,
Своих страстей, рутинности своей?
Гуляла ты среди блаженных звёзд…
А плоть дрожала от испитых слёз –
Из стана ты последних последних ворожей