Потому что лицо, на которое смотрят, становится уже.
Тебя уже нет ни в живых, ни в мёртвых, ни в чьих-то нуждах,
Тебя уже слышали все, кто мог. И зря, и заслуженно,
Тебя уже нет. Но это и ничего.
Потому что вода, на которую дышат, становится шире.
Тебя уже нет ни на небе, ни в стенах, которых четыре,
Тебя уже вовсе никто не смешит. Ни бог, ни сатира,
Тебя уже нет. Но, впрочем, и никого.