Она сидела, как-то напряженно,
Немного скованно на краешке дивана.
Смотрела в телевизор отрешенно,
Ей не снести жестокого обмана.
Белый платочек глаженный, стерильный,
К глазам своим степенно подносила.
Сухие пальцы худенькой старушки,
В которых чувствовалась внутренняя сила.
Седые волосы из-под платка
Блестели серебром уставшим,
Она не вздрагивала от хлопка,
Она скукожилась от фальши.
Жизнь прожила, все для детей старалась,
И вот на склоне лет одна осталась.
Свет лампы падал на ее колени,
На стену, на панно, на шерстяных оленей.
Ей выделили комнату в стар-доме,
Она мечтала оказаться в коме,
Чтобы не чувствовать, не видеть, и не жить.
Дети оставили, ей нечем дорожить.