ШОРТ-ЛИСТ 1: лучшие подборки
При отборе я прежде всего обращала внимание на общий рисунок цепочки стихотворений и не входила в детальный анализ каждого стихотворения, это понадобится при отборе отдельных стихотворений. И если из представленных трех стихотворений вырисовывалось ясное, красивое и своеобразное послание автора читателю, мне, то я игнорировала неровность всего подбора. Потому несколько оригинальных, но невнятных цепочек осталось за пределами выбранной мною восьмерки, хотя мне хотелось бы их включить.
В целом весь материал, 79 страниц, произвел впечатление сильное, просматривалась яркие тенденции, и нужно поблагодарить тех, кто делал отбор, так как мне досталась приятная и сравнительно легкая работа.
При знакомстве с авторами сделала для себя несколько приятных открытий. Часть поэты очень известные, часть имен узнала впервые. Интересными показались псевдонимы, необходимая деталь сетевой поэтической жизни.
По количеству упоминаний лидирует Мандельштам, по негласному лидерству (синтаксис, ритм, образ), конечно, Бродский, после него идет Цветаева. По разу возникают Воденников, Денис Новиков и – рядом с Егором Мирным-Беззубенко – Кальпиди. Приятно изумила подборка Марины Чирковой, которая смогла необычно прочитать раннюю Ахмадулину и оттолкнуться от этой поэтики, создав свой густонаселенный словесный воздух. Яростный Вячеслав Памурзин с блеском бичует свое родное поколение, Яна-Мария Курмангалина, поэтесса, многое умеющая, представила три баллады из деревенской жизни, изящные и печальные.
Одну из основных поэтических тенденций можно назвать «новые деревенщики». С разной степенью таланта авторы пытаются выразить свою любовь к людям деревни, подчас непростым, к светлой красоте природы, волнующую глубину тишины. Наиболее ровной по общему счету и адекватной по изобразительным средствам считаю подборку Клавдии Смирягиной Дмитриевой. Поэтический лубок Александра Крупинина опасно балансирует на грани безвкусицы и тонкого, теплого юмора.
Теперь по каждому подбору из восьми подробно, в том порядке, в котором подборки шли в файле.
ИНГА СТАШЕВСКА (три шорт-листа в феврале-2018)
1. Расцветает... http://www.stihi.ru/2015/02/18/4238
2. Дождь http://www.stihi.ru/2011/05/23/3479
3. Солнце мое http://www.stihi.ru/2018/01/09/4304
В этой цепочке стихотворений возникает образ женственный, свободный, текучий, стихи плотные, так что видно умелую в женских стихах руку. Здесь женщина и рвется на волю, и опутывает любимого нежными узами, и стихами в том числе. Из трех стихотворений «Солнце мое» показалось более сильным, не только тем, что изображенное в нем утро двух любящих людей мощно само по себе и вызывает ассоциации с началом мира. «Расцветает» у Сташевской вещь известная, она яркая и запоминающаяся, но довольно очевидная. Стоящее в середине стихотворение «Дождь» (о будущем рождении ребенка) менее очевидно, но не так ярко, и мне нравится больше двух других, но оно как бы не дописано. В целом это достойный голос, у которого есть все, чтобы выразить новое в поэзии, создаваемой женщинами.
ВЯЧЕСЛАВ ПАМУРЗИН (три шорт-листа в сентябре-2018)
1. Непогожий край... http://stihi.ru/2018/11/19/2351
2. Гори оно огнем... http://stihi.ru/2018/11/19/2333
3. Неизвестным героем прослыл... http://stihi.ru/2018/11/19/2337
«Снилось мне: я верю в Бога,/ да не верит он в меня», строки известного стихотворения белорусского поэта и перформансиста Дмитрия Строцева. Памурзин отвечает на это почти башлачевским размером: «как поверил Бог опять не в того Фому, как теперь Фома никак не поверит в это». Тема «честного поколения» (кавычки мои, выражение тоже, это родившиеся в 70-е и повзрослевшие в 90-е) у Памурзина не нова, но в представленных трех стихотворениях решена довольно остро и весело. По поводу рифм и некоторых речевых огрех придраться можно, но в общем зачем это делать? Замечу, что эта тема более популярна в прозе, а в поэзии к ней обращаются нечасто, а если и обращаются, то некомильфо и с ненужным надрывом. Памурзин в этой теме денди, он провоцирует, но он и точен в выражениях. Здесь не только хмельное веселье, но и довольно тонкая рефлексия. У Памурзина получается писать «гадкие» стихи, где дворовое словцо может соседствовать с изящными оборотами, он эклектик, и блестящий эклектик, что настоящий подбор и подтвердил еще раз.
СИБИРСКИЙ ВОЛК (отборочный тур)
1. Но так вероятно, что мы говорим потому что должны http://www.stihi.ru/2018/11/13/2718
2. Кентавр http://www.stihi.ru/2018/11/13/2695
3. Однажды я просто забуду дышать http://www.stihi.ru/2018/08/30/6200
Это стихи необычные, похожие на шепот листьев, на шум ветра, скользящие, талантливые тонким неожиданным талантом. Пожалуй самый красивый подбор из двадцати пяти представленных. Автор поет песни, заклинающие остановиться ускользающую жизнь, которую чувствует тонко, глубоко и ярко. Тот случай, когда автор обладает словами, а не они им. «Себя умолчать» у любого другого бы показалось неоправданным изыском, выпендрежем, но только не здесь, такое косноязычие здесь оправдано. На фоне «мандельшампости» современной поэзии такая «мандельштамность» производит впечатление глотка чистой воды. Хотя мандельштамоподобные образы и ритмы есть (особенно в первом стихотворении, где возникает шмель), это не угнетает, а скорее примиряет с диктатом Мандельштама в современной отечественной поэзии. «Походка шмеля», «остаточный выдох» и еще много других прелестных образных находок. «Кентавр» для меня одно из самых удачных стихотворений во всем корпусе.
Завершающее стихотворение, прозрачное и пронзительное, подтверждает, что у автора есть тихий ясный голос большого таланта.
ЛЮДМИЛА ПОКЛОННАЯ (отборочный тур)
1. лампионы http://www.stihi.ru/2017/01/01/888
2. Селенье Шёнхен http://www.stihi.ru/2016/06/06/3877
3. Сантехник http://www.stihi.ru/2018/01/01/1221
Это талант не очень глубокий, но яркий, экстравагантный, даже дизайнерский. В разговоре о поэзии не избежать метафор, и в разговоре о таких стихотворениях тем более. Посвящение в первом стихотворении (цитата из Дениса Новикова с упоминанием Мандельштама) подтверждает тенденциозность современной поэзии. Больше всего понравилось третье стихотворение, «Сантехник». Кажется, талант автора раскрывается особенно полно и ярко, когда говорит о простых вещах. «Шёнхен» и «Лампионы» увлекают читателя в почти театральный мир. Если немного театральности и абсурда сантехнику только помогают, то в изысканных декорациях несколько теряется живой пульс поэзии и ее теплота, которые автор несомненно чувствует.
оформитель пространства,
плывёт светотехник-сантехник,
снегопаду как раз
не хватало его фонаря.
нет, не может быть столько
запасов сырья
на небесных складах снеговых –
это сыплются звезды уже
и крошится луна,
что за ночь предстоит нам без них?!
ЕГОР ЛЕМЕК (отборочный тур)
1. Самолет http://www.stihi.ru/2018/06/07/5613
2. Особенности национальной охоты http://www.stihi.ru/2018/11/04/5093
3. рождество в брюгге http://www.stihi.ru/2017/12/12/9539
То, что в обзорной и условно критической литературе называется «современная поэзия», ярко представляет Егор Лемек. Для хаотичного стиха нужен изощренный слух. Автор «Рождества в Брюгге» обладает этой гипеаркузией, сверхчувствительностью поэтического слухового нерва: «закончен диванный бой,/ и доев уже не геройский ужин,/ человек до весны засыпает…». Подбор очень удачно составлен, видно, как автор чувствует себя в разных техниках. Все три стихотворения разные, как будто их писали разные авторы. Это поэзия тревоги и ярости, протеста, прорыва к тишине и чистоте.
АЛЕКСАНДР КРУПИНИН (отборочный тур, квота Елены Мироновой)
1. Республика Воображения http://www.stihi.ru/2018/01/02/7424
2. Казелла http://www.stihi.ru/2018/07/04/4777
3. Стихорезы http://www.stihi.ru/2015/02/09/8570
Великолепный современный лубок, в меру глумливый, в меру интеллектуальный. Порадовало теплое чувство симпатии собрата по творческому цеху к коллегам. «Республика воображения» и особенно «Стихорезы» (вот и удачный нелогизм) претендуют на гимничность (с аптечной долей цинизма), но автору ближе фактура деревенская, деревянная, смеховая. Удачи и новых стихотворений в том же стиле.
ЯНА-МАРИЯ КУРМАНГАЛИНА (три шорт-листа в августе-2018)
1. в первый месяц в бабье лето... http://stihi.ru/2018/11/06/6268
2. чуть светится... http://stihi.ru/2018/11/06/3449
3. с каждым годом... http://stihi.ru/2018/11/06/3435
Три пронзительные баллады, которые я показала бы Николаю Алексеевичу Некрасову. Чтобы преобразить окраины в потерянный рай, нужно иметь особое зрение, настроенное видеть только рай. Рай открывается через чувство красоты, которое всегда эту поэтессу отличало. Все три стихотворения – песни о потерянном рае, в которых тоска смешана с надеждой и парадоксальной радостью. Из трех стихотворений больше всего понравилось «чуть светится», о самолете. Одна из самых сильных позиций во всем корпусе подборов.
КЛАВДИЯ СМИРЯГИНА ДМИТРИЕВА (три шорт-листа в июле-2018)
1. Лицеисты http://www.stihi.ru/2018/10/19/2767
2. Васильки http://www.stihi.ru/2018/06/06/5636
3. Дом напротив http://www.stihi.ru/2018/10/26/4951
Этот подбор в корпусе шел последним, но в нем для меня видна одна из ведущих тенденций современной отечественной поэзии. Это «новые деревенщики». Чем привлекают эти три стихотворения: очевидностью, из которой наконец вылупляется чудо. Кажется, что, кроме тоски, есть в истории старой тетки Глафиры и кота Обормота? Но сколько там красоты и подлинной жизни, сколько живой речи («бабку Глафиру хорошая жизнь достала»). Один из самых стильных подборов в корпусе.
ШОРТ-ЛИСТ 2: лучшие стихотворения
При отборе во второй шорт-лист намеренно включала как стихотворения из подборов, вошедших в список, так и из оставшихся за пределами списка. Передо мной была другая задача, и в ее решении можно было показать больше авторов, чем есть в списке. Разнообразие фактур и техник, огромная палитра авторских голосов существенно помогли в выборе, так как получилось примерно по одному от каждой тенденции, из каждого стиля.
ВЯЧЕСЛАВ ПАМУРЗИН
3. Неизвестным героем прослыл... http://stihi.ru/2018/11/19/2337
Здесь особенно интересным показался расположенный в кульминации сбой ритма. Первые две строфы идут ровно, без особенного для Памурзина открытия (так и хочется сказать: душевно), но вот в третьей строфе, после накатистых первых двух строчек («что учившийся доблести лишь по амберовским хроникам, / и пиратским кассетам, где ниндзя вопили «банзай!») идет спотыкающаяся, но беспощадная, как простреленный герой с флагом-пацификом, строчка, где ритм ломается, и именно этот «сломанный электроник» и делает все стихотворений ни на какое другое не похожим («никогда, человек, не станешь ты электроником»). Примечательно, что автор использует устаревшее полусленговое «человек» вместо актуального «чел» и «бро», хотя мог бы и с ними поиграть. Следующая строфа почти стыдливо это открытие пытается прикрыть («говноешкиным», который рифмуется сам с собой), однако джина из бутылки уже выпустили и Электроник, идеальный мальчик-блондин, превращается в ядерный гриб. Остается спросить: откуда у русского парня техасская грусть? Парой замечательному Электронику оказывается «носатая стерва Кукушкина», из того же кино, и это женственное отражение Электроника завершает картину постапокалиптической тишины, где не слышны даже причины развода, озвучиваемые супругой. После такого стихотворения хочется пожелать легкого похмелья. Памурзин не вскрывает раны, не занимается микрохирургией, как киты рока девяностых, но у него есть свое собственное варево, способное облегчить боль товарища по русскому пост-апокалипсису.
***
Неизвестным героем прослыл в непутёвой компании,
на музейном учёте до времени не состоя.
Ты весьма преуспел в дидактическом самокопании,
в остальном примитивен, как вся фонотека твоя.
Неэпически маешься между глотком "Арсенального"
и дебильным азартом вселенский снискать геморрой.
От совковой манеры латентного пассионария
тяжело отвыкать, вообще не втыкая порой,
что учившийся доблести лишь по амберовским хроникам
и пиратским кассетам, где ниндзя вопили "банзай!" –
никогда, человек, не станешь ты электроником,
сколько перхоть ни стравливай, сколько курить ни бросай.
Ты как был Говноешкиным, жалким худым Говноешкиным,
на арбатских задворках под Джека-из-Тени кося,
так и всё, что ты вышел умишком своим говноешкиным –
говноешкин кафтан, сколько ты ни выёбывайся.
В обречённом пике пропорхнули качели крылатые,
поднимая в районе крушения ядерный гриб.
Полыхнуло над теменью, как во втором "Терминаторе",
и напалмом взвилось по развалинам памятных глыб.
Это детству на смену пришла твоему безударному
вскипятившая мрак "череда одинаковых дней".
И в смятении тщетно взывая к небесному бармену,
ты тупишь перед фактом, что нахер запутался в ней.
Или ёжась под утро с похмелья хромого и зябкого,
в ожидании гостя с секретным пакетом вина
вспоминаешь угрюмо, чего там ещё накозявкала,
формулируя в муках "причины развода", жена.
Без пятнадцати восемь приспело идти за чекушкою
в угловой минимаркет со всей колдырнёй по росе.
А ведь так и не трахнул носастую стерву Кукушкину –
как назло, тот единственный случай, что был не как все.
Ей нескучно теперь, отпуская бухло за наличные,
врачевать синяки под глазами у хмурой страны.
И сбредаются бывшие двоечники и отличники,
на крыльце минимаркета все беспробудно равны.
И ползёт изнурённое солнце по крышам окраины,
и вздымается ядерный гриб, и краснеет напалм.
В это сонное пекло тебя в одиночку отправили,
и никто не хватился, когда ты бесследно пропал.
СИБИРСКИЙ ВОЛК
2. Кентавр http://www.stihi.ru/2018/11/13/2695
Невероятно тонкое и интересное сочетание рифмованного стиха, причем свободно-рифмованного, и стиха без рифмы. Рифма здесь прячется, можно сказать, что это колчан Кентавра или «баранка» которую он несет на руке (в финале). Рифмованные слова здесь звучат порой как странный новый язык («вора» и «бора»), так что обычные слова не сразу узнаешь. Возможно, это язык кентавра. Хочется отметить удачные находки («прирастает трасса»), это словосочетание действительно передает ощущение при взгляде с переднего сидения на дорогу при большой скорости. А вот замечательное «растение зренья», мандельштамное, но обаятельное особенным своеобразием. Влитая «на скорость» обезьянка, которая колется, коробит глаз и слух при чтении, но автор здесь пробовал новый изобразительный метод, он возможно себя не оправдал, обезьянка потому и превращается в свинец. В целом эта сюрреалистическая цепочка общей картины стихотворения не портит. В пару обезьянке возникают в самом конце «лошадиные звенья», однако тут образ довольно точный. Если смотреть, как бегут несколько лошадей табунком, видно, как двигаются их шеи, и в этом есть нечто от перемещающейся цепи механизма. Автор убедительно показал свое представление о сюрреализме: нежный, с долей цинизма, но тянущийся к героическому.
Кентавр
Вот он едет по центру
разрезанный общим движеньем
правосторонним, вниманием светофора
к огням поворота,
слышит: лошадиные силы
изливаются синим снегом,
рвутся, как нарывы,
взрываются снежным потом.
Провода на груди у него в короткие переклички
смыкаются, словно псы
во дворе, клацают в белом горле отмычки
снега косого (теперь тоже косые)
и на лицах двойных, зияя под маской вора,
скорость свистнувшего,
свернувшего её в перекрёсток
ложится костьми и запахом тёмного бора.
Вот он идёт и чует, как прирастает трасса
к пяткам его машины, птичия биомасса
бьётся в овал, люминесцирует, хнычет внутри машины
и остывает, как Стикс, разводами на бензине,
пятнами на прохожих призраках слева и справа,
чувствует, как его выжимает в своё оцепленье лава
картинок роршаха, сыплющаяся снегом
снизу и вверх, справа и влево.
На руке у него – округлой реки баранка,
в спину его колется обезьянка,
пришпиленная на скорость, влитая в позвоночник
ему свинцовым расплавом. И вот он, заочник
курсов Гадеса, ускоряет растение зренья,
сам обращает себя в обочину, в стержень тени.
Снег окружает его, а он едет, едет –
кентавром растёт в хлопьях света и лошадиных звеньях.
АЛЕКСАНДР КРУПИНИН
3. Стихорезы http://www.stihi.ru/2015/02/09/8570
«Стихорезы» одно из самых веселых и ярких стихотворений во всем корпусе. Не только потому, что оно о поэтах, но и потому как чисто и с каким мастерством оно сделано. Несомненно, это ремесло, но восхитительное! Убедительный факт стихотворения-песни, не от вдохновения, а от умелости и поющей души, что, конечно, разные вещи. Смурные талантливые умельцы-стихорезы (или просто кураторы, куроводы поэтов) ходят по нынешней Руси, как некогда одержимые книгами монахи по древней Ирландии. Мысль не нова, но выражена изящно и очень ловко. Автор чувствует природу сказки, умеет с ней играть.
Стихорезы
Там, где шпарит светило с небес и
Умирает село от жары,
"Стихорезы идут, стихорезы!" –
Вдруг послышится крик детворы.
Худощавы, одёжка в заплатах,
Каждый зол, косоглаз и небрит.
Но выходит мужик тороватый,
Уважительно им говорит:
"Заходите, садитесь на лавку,
Как учил нас Борис Пастернак".
А жена его Рыжая Клавка
Разливает по рюмкам коньяк.
"Дорогие, на новых воротцах
Я хотел бы нарезать стишков.
Справа нужен, наверное, Бродский.
Слева будет тогда Михалков".
То задумчиво давит клопа он,
То ногтями затылок скребёт.
"Если слева у нас Эзра Паунд,
Справа должен быть Стернс Элиот".
Гости смысла в застолье не видят,
И, озлобясь, выходят во двор.
А мужик всё бормочет: "Кальпиди,
Значит должен быть Мирный Егор".
Тут мальчонка кричит: "Дядя-дядя!-
Тянет несколько мятых рублей, –
Ты мне вырежи стих об Элладе
И о списке ее кораблей"
Стихорез: "Ну давай пострелёнок, –
Быстро прячет бумажки в карман.-
Только вылез вчера из пелёнок,
А туда же ему Мандельштам".
А другой паренёк непутёвый
Чуть поодаль стоит, необут.
Плачет: "Вырежи стих Чернышовой,
Как бабули за булкой идут".
Но не слышат его стихорезы.
И в сердцах покидают село.
"Денег нет, а поди же ты, лезут", –
Вдаль уходят и крестятся зло.
Видел я, по России скитаясь,
Как пшеница сгорела в полях,
Как грозит нам с Востока китаец,
А на Западе злобствует лях.
Нас пугают огнём и железом,
Но покуда деревня орёт:
"Стихорезы идут, стихорезы!" –
Буду верить в российский народ.
ЯНА-МАРИЯ КУРМАНГАЛИНА
1. в первый месяц в бабье лето... http://stihi.ru/2018/11/06/6268
Чистый, смелый, пронзительный мир небесной красоты открывается здесь через щель ангара. И осознавшая себя самолетом точка туда стремится изо всех сил. Двустишия здесь похожи на крылья самолета, иногда они покачиваются, особенно в конце (такие не летают но смотри-ка поднялся полетел), поэтесса умело играет переменой ритма. Рифмы тут прихотливые, неслучайные, но порой намеренно «ангарные» («крылом» и «напролом», «красе» и «полосе»). Однако рифмовка существительного и глагола говорит о том, что автор ставил перед собой довольно сложную задачу. И пусть она не вполне выполнена (все же есть претензии), зато образ в целом — самолета-кукурузника, рвущегося в небо из ангара, убедительный и мощный.
***
чуть светится за стенами анга́ра небесная межа
я самолет воссозданный по старым кустарным чертежам
что вопреки длиннющей дефектовке сомнительной красе
из темноты выкатываясь к бровке стремится к полосе
такому даже ветер не союзник живется напролом
я самодельный летний кукурузник с расчалочным крылом
не дрейфь механик бурю не накликай мой высчитав предел
такие не летают но смотри-ка поднялся полетел
КЛАВДИЯ СМИРЯГИНА ДМИТРИЕВА
1. Лицеисты http://www.stihi.ru/2018/10/19/2767
Стихотворение незатейливое, но живое подлинной детскостью, теплом и любовью. Оно шалит, как и описанные в нем лицеисты, так что задачу автора можно считать выполненной на все сто. На редкость мягкое, почти акварельное, сочетание нескольких лексических пластов делает его фактурным и запоминающимся. Рифмовка довольно тонкая («тлена» и «перемена», существительное к существительному, у автора несомненно есть вкус к слову). Очевидные ходы, предмет и признак («дым» и «худым», «слово» и «лиловым») оформлены довольно эстетски (слово матерное, свет лиловый, дым начинает ежиться вместе с теми, кто его выпускает). Несомненно, стихотворение о величии и преемственности, которые не подвластны прозе жизни. Мысль сама по себе грубоватая, но любовь к мальчишкам произвела с ней настоящее чудо. И перед читателем да, лицеисты.
Лицеисты
В саду лицея пахнет табаком,
осенним холодком и лёгким тленом.
Мальчишки курят за углом тайком,
пока идёт большая перемена.
Поёживаясь, втягивают дым
и сплёвывают матерное слово.
По их затылкам стриженым худым
за вороты стекает свет лиловый.
Когда бы знать, когда бы только знать,
что с ними может завтра приключиться,
кому писать на зону будет мать,
кого убьют в дозоре на границе.
Соломки бы под ноги бросить им,
нескладным долговязым лицеистам.
В саду бесследно тает горький дым,
звенит звонок заливисто и чисто.
Зовёт читать про «ваш отрадный глас»
и про души прекрасные порывы.
На полке за стеклом – противогаз.
На стенке – Пушкин, грустный и красивый.
МАРИНА ЧИРКОВА
1. карандашом в сентябре http://www.stihi.ru/2018/01/03/4299
«Великая, как ты такое сделала? Как хватило ума, искусства и нежности?» («Ода природе в честь изобретения ею ландышей»). При чтении стихотворений Марины Чирковой вспоминались ранние стихи Ахмадулиной. Фрагмент «бездумно, нога за ногу» написан бегло, легко, петляя, как будто зимний заяц пробежал. Ритм прерывистый, как дыхание после бега, стихи как бы захлебываются этим ритмом. Из всех стихотворений подбора это больше всех напоминает мне живое существо. «Всклянь» в кульминации, кажется, и должно быть, оно повторяет звук разбившейся склянки, и хотя это слово, конечно же, неверное, в этом беглом, холодном стихотворении оно уместно и точно.
***
…бездумно, нога за ногу, а верхом течёт холод,
и гончая, подбегая, на лапы кладёт голову,
во след, и зрачок тёмный, и мех рыжина с белым –
она или я? точно уже не пойму первой;
и вызубрен от заглавных, выслежен до окончаний,
вылизан всклянь, усталый, один изо всех горчащий,
в крови его серый порох и красный воздушный шарик,
и зим тому… и не трогать, баюкать ещё маленького,
и буквы нежней пальцев, и вдох, как листок, длинный.
тихонько стеречь дальнего, брести письмецом ли, ивами…
АНЖЕЛА БЕЦКО
1. дом на пропажу http://www.stihi.ru/2018/09/19/155
Это яркое, сильное стихотворение записано необычно, как бы падающими строчками, но только так оно и могло быть записано. Это по сути песня о старом доме. Песни о старом доме можно выделить в отдельный жанр. Немного неряшливое, «винтажное» название «Дом на пропажу» звучит очень по-русски. Если перевести название как «Дом, который давно пустует и скоро разрушится», получится название пьесы для театра, а не стихотворения. Меня поразили и «подагрово-вишневый сад» и «горбатые невесты при розовой луне», которые еще и «бредут». Драма дома, который не может жить, но еще не умер и никому не нужен, выражена красиво, здесь красота сильнее тоски, что в общем и нужно в таком щемящем глубоком стихотворении.
дом на пропажу
а дом никак не продаётся
в подагрово-вишнёвый сад
врос
в полушаге от колодца
в колодце
звёзды невпопад
и всё никак не продаётся
кто удосужится купить
одноэтажное сиротство?
приют старух
что просят пить?
воды пригоршня
капля солнца
и жизни там где жить –
не место*
и бледным шлейфом
по весне
при розовеющей
луне
бредут горбатые невесты
но дело даже
не в пейзаже
с подагрой
дело не в тоске
и сырости и сквозняке
а в том
что не осмыслить даже
что дом
никак… всё всё что кроме
с трудом
трюмо
три венских стула
сидел
весь Ярославль и Тула
седел
почтенный книжный шкап
старик
отдался за бесценок
без книг
и оголил простенок
ушёл
буфет с посудой домик
для пчёл
и только дом никак
пустые
чёрные поля
худые
палки-тополя
кому – родство
кому – уродство
а дом совсем не продаётся
как Родина
и как земля
__________________
*Жизнь, это место, где жить нельзя.
Марина Цветаева
АРСЕНИЙ Ж-С
1. Зверь без органов http://www.stihi.ru/2018/04/14/10678
Уникальный опыт баллады-триллера в стихах. По сути, это рассказ об изнасиловании смерти и о том, что за этим последовало. Балладный ритм здесь контрастирует с парадоксальным развитием событий. Вроде бы все просчитывается, как в детективном сериале, а угадать следующий ход читателю трудно. Рифмы вроде «философски» и «кроссовки» показывают как хорошее знакомство с современной литературой (не зря эпиграф из Воденникова), так и сильные амбиции автора, которым остается рукоплескать, так как такие вещи как «Зверь без органов» делаются штучно и на поток их поставить нельзя. Почти вся баллада решена в женских рифмах, а смерть в русском женского рода. Стихотворение с особенной поэтической мистикой, мрачное, но замечательное.
Зверь без органов
...но вот приснилось мне,
что мой отец (точнее, папа) умер
и на прощанье — озверел во мне.
Дмитрий Воденников
Негодяи меня призывают, как в армию призывают,
относиться к явлению смерти мистически-философски:
ну а как, мол, иначе? Смертельная плясовая
так и так о затылок твой вытрет свои кроссовки.
Только знаете, милые, в жопу такие песни.
Если в город твой входят солдаты и пахнут потом,
и, как бравая конница, топчут людей на месте,
говорить "война – это просто политика" будет подло.
То же смерть. Вот она наступает фронтом,
вот хватает твоих любимых, берёт за шею,
залезает длинным своим языком раздвоенным в рот им,
растекается метастазами, точно газами по траншеям.
Относиться к ней философски? Идите к чёрту.
У него таких мудрецов – холодный коктейль мохито.
Вот моя бабка стоит между прочих в чёрном,
и бросается с криком на свежеоформленную могилу.
Собираемся в доме. Водка, кутья, закуски.
Дед за час накидался и вроде уже как весел.
Шутит с бывшими сына, с друзьями его на кухне
распевают песни.
А потом его прорывает, рыдает навзрыд ребёнком,
бородатый, седой, похожий на патриарха.
А ведь со временем он привыкнет, и боль поблёкнет.
И от этого то ли противно, то ли морозит страхом.
Относиться к ней философски? Ещё посмейся.
Ну, давай, расскажи мне, милый, какой ты стоик.
Да! – такое у всех! Но поэтому-то и сверлит.
Только лютая ненависть к смерти,
другого она не стоит.
Приезжаю с женой в квартиру, где всё случилось.
Надо убраться, выкинуть все лекарства,
вылизать окна, полы, чтоб стерильно-чисто.
Проговариваю всё вслух, пытаясь не заикаться.
На кровати массажный матрац, не выключен из розетки.
Это такой, чтобы пролежни расползались не слишком быстро.
Хорошо, не утюг. Всюду клочья марлевой сетки,
В жёлтых пятнах засохшей мази,
пахнущей, как дешёвый коньяк из канистры.
К середине ночи сворачиваюсь клубочком.
Ни соринки вокруг не оставил, ни уголочка пыли.
Заверните меня в простыню, засмолите в бочку.
Не хочу, чтобы это прошло. А иначе, зачем любили?
Под щекой натекает лужа, совсем без всхлипов.
Затыкаю коленями стену, как ствол снарядом.
Вот она подходит к кровати, стоит,
как будто бы боязливо.
Нагибается, обнимает меня,
гладит голову, молча ложится рядом.
И меня начинает трясти.
Поворачиваюсь, утыкаюсь в её ключицу,
и пытаюсь шёпотом закричать –
выходит в протяжный голос,
забираюсь рукой под платье, и сердце,
как поезд в тоннеле глухом стучится,
я спускаю с неё колготки вместе с трусами,
а второй зажимаю горло.
И сквозь платье целую грудь
или просто их мну губами,
нет желания возбуждать,
поэтому смачно плюю в ладошку,
и обмазываю себя и её.
Член блестит, как на речке камень,
только этого не достаточно –
получается с третьего раза и осторожно.
Я внутри замираю, навис, и смотрю в глаза ей,
прижимаюсь так, чтобы глубже некуда,
с силой держу за плечи
и давлю ещё на себя, а потом, как в карьер,
сползаю
и опять поднимаюсь – сильным толчком,
и она выгибается мне навстречу.
Изо рта её я хватаю разреженный кислый воздух,
пот заливает глаза, ничего не вижу,
выхожу, хриплю, задыхаюсь, спускаю
на бурые уже не стираемые разводы,
голову ей кладу на живот. И лежу неподвижно.
Звуков нет. И лампа так ярко светит.
Относиться к ней философски? Хочешь остаться чистым?
Ни на полсантиметра не сдвинусь с места.
Только ненависть к смерти,
Иначе вы все фашисты.