НАДМЕННЫЙ ДУХ
Тщеславье высоко поднятых глаз -
в них дух надменный злого василиска.
Забрал всю землю, сделав хитрый лаз
к богатству. И никто не пискнул.
Никто не шевельнул своим крылом,
чтоб от врага спасти родные гнёзда.
И веет холодом, а не теплом,
И ясный свет не дарят больше звёзды...
ПАЛ С НЕБА
Пал с неба гордый сын зари.
Разбился оземь луч денницы.
Спят в усыпальницах цари,
а он повержен вне гробницы.
Презренная отныне ветвь
в пустыне вянет, холодея.
У трупа бродит дикий вепрь
и поминает жизнь злодея.
ОДИНОЧЕСТВО
Трудно, получается, дышать,
если избран...
А не избран - вмажем
грамм по сто. Затеплится душа,
холодом пронизанная. Даже
люциферным светом вдруг блеснёт
для сердец безумно одиноких
славы размалёванное око...
А душа? Тихонечко вздохнёт,
умалится и от гор высоких
до низин сердечных снизойдёт...
УЛЕТАЙ, ГОЛУБКА
Марь... Болотный туман колыхает
воздух, павший на кочки и мхи.
Отчего эта боль не стихает
и огнём полыхают стихи,
если холодно, мрачно и жутко?
Улетай из болота, голубка,
в дни, что были светлы и тихи.
Улетай, пока сердца скорлупку
не заполнили с верхом грехи...
МОРОК
Быть бережнее и нежней
со всеми, кто нам в жизни дорог...
Но кто я, если тихий морок
звучит назойливей, вьюжней?
И хлопотливым языком
он стелет мне холодный стланик
и пишет странные посланья
своим затейливым крюком.
1919 год. Зинаиде Г.
Ни принципов, ни правил,
ни свобод.
И только холод
жутко в спину дышит.
Глухая полночь. И в бесплодный год
всё замерло. Никто стихов не пишет.
Иссяк источник. Свет померк в глазах.
Тепла и хлеба дайте Бога ради!
На чёрной коленкоровой тетради -
алмазом тусклым - горькая слеза...
КРУТЫЕ ГОРКИ
Печаль мирская порождает смерть.
Придёт она, погладит по загривку.
И ты придёшь поплакать, посмотреть:
крутые горки укатали сивку.
То холод в сердце, то жестокий зной.
А всё движенье - вечное круженье...
Смотри - вдали сияет белизной,
зовёт к себе гора Преображенья.
***
Весенний ветер свеж и стыл.
А на погосте
дрожат от холода кусты.
Сотлеют кости.
Душе легко сейчас просить:
"Премудрость, прОсти!"
Когда нетленные персты
благословят вино вкусить
желанной гостье.
ВЕЧНОСТЬ
Сменяясь на лице земли,
народы утекают в вечность.
Пред взором вечности цвели
и прожигали жизнь беспечно
былые царства, племена...
Блистательные грады ныне
с землёй сравнялись. И одна
царит безлюдная пустыня...
Всё в вечности исчезнет. Всё.
Она взирает равнодушно,
сурово, холодно. Её
насытить трудно. Да и нужно ль?
Мы - жертва вечности, пока
не сознаём, что мы - для неба.
Где только Божия рука
кормить нас будет свежим хлебом.
***
в сердце холодно и пусто
гостя милого не жди
что ещё там впереди
до молчанья златоуста
плавить слова серебро
а разменные монеты
на истлевшее добро
бросить
гость далёкий, где ты?
***
Пахнут ладаном персты
у холодной веры. В полночь
все разводятся мосты
над рекою тёмной. Полно
плакать - душу бередить.
Нам ли по волнам ходить?
Он приходит в духе мирном,
чтобы вере не простыть -
кровью царственной омыть
ладан, золото и смирну.
ПОМОЛИСЬ
Холод резко сменил теплоту.
И качаясь на краешке света,
я бросаю слова в пустоту. В высоту.
И не внемлю. Не слышу ответа.
И не знаю - моя ли, чужая вина
так тревожит меня и пинает.
Помолись за меня. Твердо знаю - Она
теплым нашим молитвам внимает.
НАСЫТЬ НАС МИЛОСТЬЮ
Насыть нас милостью Твоею.
Избавив от сетей ловца,
не отврати от нас лица.
Молю Тебя я, как умею:
яви спасение Твоё,
будь нам щитом и огражденьем.
Сердец горячих охлажденья
вовек не тронет остриё.
С достойным - зла не приключится,
когда он всем святым сродни.
Так благодать Твоя струится
и насыщает наши дни.
ОН И МЫ
Напоит водой святой
из небесного колодца
не вкусивших злого оцта,
не расставшихся с мечтой.
Ясным солнечным лучом
к сердцу нежно прикоснётся:
может, глупое проснётся,
если станет горячо.
синим небом, как плащом,
нас укроет - очень просто:
мы же маленького роста,
мы не выросли ещё.
***
"Возврати, Господи, пленение наше, яко потоки югом..."
Пс. 125
С южным ветром закончится плен.
В книге вечной указаны сроки.
Наши слёзы - горячие соки.
Наполняя сухие протоки,
смоет дождь умирания тлен.
И пленённый восстанет с колен.