Как рябь по уснувшей глади
Твоя тень
пробегает моим лицом…
Горемыка, ставший ее ловцом –
взгляд, склоненный к пустой тетради.
Все, что осталось –
исчезающий в прошлом дух,
то ли сон, то ли явь.
Память его не воротит.
Жизнь и смерть:
какой загасить из двух
светильников, зажженных к субботе?
Я слышу голос из бытия:
– Усни.
Навсегда усни, не иначе.
Под безмолвие тени твоей засыпаю,
повторяя мысленно: вот и я.
И не замечаю, что плачу.