Коль нет с каёмкой блюдца – точи, шлифуй, сверли.
Так просто не даются рабочие рубли.
Им нынче дисциплина сполна соблюдена,
хоть он во власти сплина с большого бодуна.
И от прискорбной тяги душа его болит,
и стыдно работяге за свой невзрачный вид.
Ему бы граммов двести! Снаружи не видна –
душа его на месте, когда совсем одна.
Но, если кто-то рядом, тогда с душой беда:
под посторонним взглядом сгорает от стыда.
Но он отнюдь не часто имеет бледный вид,
поэтому начальство сквозь пальцы и глядит.
От пьянки – неврастеник и духом слабоват,
зато всегда без денег – за так – помочь он рад.
Хоть срывы и не редки, и нервов он комок,
он бабушке-соседке сто тысяч раз помог.
Он верный друг бутылок, но сам себе он враг.
И мысль сверлит затылок: «Дурак, дурак, дурак!
Что больше пить не буду – не раз ведь говорил!..»
И мысли те повсюду – от Курска до Курил.