Зацепившись за грань, обрываешься снегом с крыши.
Паникуя ветром в трубе, шипением космоса вяжешь стих.
Замираешь на полуслове в безысходности, сквозь затишье
вырываешь с мясом, до хруста, глупый соломенный нарратив.
На историях жизни иные «съедают собак» и кошек,
только я несъедобность правды глотаю, не прожевав.
Напиши мне бестселлер о нас? Да я знаю, что невозможно.
Богу богово, ну а мне монотонно читают мои права.
Будем жить. До сочельника, рождества, пасхальных яиц
или – чёрт его знает – какой ещё праздничной дребедени,
Отрекаюсь, плачу, но держу за хвосты и жабры своих синиц.
Журавлям не сезон, не резон — горизонт до весны сиренев.
Наливай, пусть в крови разольётся ласкающий ритм
раз-два-три. Потанцуем? Поставь то, что сразу срифмует осадок.
А возможность сплясать между строк нереально, ты знаешь, бодрит.
Зацепившись за грань неизбежности, падаю мысленно за борт…