Между тем, последующие события развивались стремительно. Заплаканная сестрица наизусть передала Валере маляву от Франта о серьёзном базаре в лесочке за танцплощадкой, где на толковище, без формализма и всяких-яких, обычно решались насущные вопросы.
- Франтик меня бросить решил! – ныла она брату, – я понесла от него, очень хочу ребёночка! А он хочет ноги сделать, козлина. Пойду и выскажу всё в наглую рожу!..
Но Валерыч не думал, что из-за этого весь сыр-бор, тут дело посерьёзнее, но что именно? Тем более, куда-то неожиданно прямо из школы исчез учитель истории Стократ! Старшеклассница Танюшка, под любым предлогом крутившаяся около моряка, видела на перемене «Скорую» у входа со двора – старик ведь сердечник, кто знает…
И мама, как сквозь землю провалилась! Сынок не догадывался, она в мотоциклетной коляске мчится сейчас в область прямо на приём к первому секретарю обкома Виктору Петровичу, однополчанину покойного мужа. Спасибо участковому, ныло материнское сердце – нельзя давать ход мерзкой кляузе, лишь бы застать того на месте, уж он-то мужик справедливый!
- Шла бы ты домой, Татьяна, – как можно строже произнёс Валерыч, ему хотелось маленько покемарить на кушетке перед вечерним разбором полётов, – сама разумеешь, какую заяву о моральном разложении на нас с тобой накатали!
- Товарищ командир, а разрешите мне побыть чуток, пока мамка с работы не вернётся. Дома от пьяного отчима никакого покоя нет, лапает и пристаёт.
Девушка, вся пунцовая от смущения, опустила глазки в пол. Ладно подогнанное школьное платье с белым кружевным воротничком подчёркивало точёную фигуру – ах, какая вполне взрослая умопомрачительная грудь призывно вздымалась в такт звонкому голосочку!
Наш одинокий моряк – по существу не знавший подлинной любви и женской ласки – словно провалился в сладкое забытьё, когда очаровательная малышка заботливо поправила на нём покрывало, нежно прикоснувшись вишнёвыми губками к гладко выбритой щеке. Руки его, против остатков здравого смысла, уже ласкали под платьем жаркое, отзывчивое девичье тело – влюблённые слились в торжествующем над всеми условностями грешного мира поцелуе и взлетели в сияющие дали сказочного блаженства…
(Продолжение следует)