Была роща моя моей по-настоящему.
И берёзы мои высоко надо мной шумели.
Вот и жизнь прожита, только нет ничего в мире краше,
Моих белых берёз по опушкам с вкраплением елей.
Не нашла я дорог, где ногам не знакома усталость,
Кроме тропок моих, что по роще куда-то струились.
Я давно поняла, что для счастья нам нужно так мало:
Никуда не стремясь, жить, где родичи издревле жили.
Всё, что стало потом, всё как должно и неизбежно,
И душе противиться тому, что свершилось, нет смысла,
Но за дальнею далью застыла в безмолвии снежном
Моя белая роща, без которой себя я не мыслю.
В каждодневной возне получения хлеба и зрелищ
Нити судеб сплелись в хаотичный и мерзкий клубок.
И распутать клубок никому не поставлено цели,
Души встречных людей на амбарный закрыты замок.
Там фиалки растут по осевшим военным воронкам,
И лисичек желтеет, вдоль тоненькой тропки, рядок.
Лёд на старом болоте такой же прозрачный и тонкий,
И по тонкому льду чьих-то лёгких следов поясок.