На грани сна и вечной звёздной пыли,
Где одинокий путник пилигрим,
считает нашей жизни бренной мили,
судьбе смывая театральный грим.
И растворяясь птицами в печали,
мы забываем,что встаёт рассвет,
что Богом слово было лишь в начале,
и только позже стылый вдовий след.
Жизнь из цветочной радуги батиста
кроит одежды чаще черноты,
Иначе не имело бы и смысла,
чтобы от боли умирали мы.