Осьминоги обычно ведут себя сдержанно,
Целый день в одиночестве плавают где-то
И только, если очень рассержены,
Выпускают жидкость темно-синего цвета.
Казнятся потом и страдают, что запах у жидкости мерзкий,
Сидят под камнем, пока не иссякнет досада,
Но у каждого за первым плечом стоит Аполлон Бельведерский,
За восьмым - танцует ДиОнис с лозой винограда
***
В Японском море, в больнице святого Эгидия
Работал фельдшером осьминог Венедикт Коляскин,
Пострадавшим кальмарам, креветкам и мидиям
Накладывал по необходимости марлевые повязки.
Он был необщителен, сух, и никто не любил его.
Появлялся в обществе довольно редко.
Но однажды, послушав какого-то бойкого дилера,
Попробовал розовую таблетку.
В то же мгновение понял , что жизнь скучна и убога,
Состроил соседским старушкам какую-то рожу зверскую
И, что совсем не свойственно осьминогам,
Стал показывать всем ротовое отверстие.
Арфу купил потом у дельфина Ролдугина
И песню любви затянул вдохновенно и страстно,
Соблазнял осьминожиху Марфу чудесными звуками -
Эту Марфу он с детства любил, но боялся признаться.
"О, Марфа - первая красавица осьминожьего царства!
Когда ты проплываешь мимо , готов упасть на колени я
Счастье моё и радость безмерная - Марфа.
Тебе, о весна, тебе мои песнопения".
Каждый вечер кружился в вакхическом танце,
Объявил себя не осьминогом, но белым медведем
И цинично кричал, что они засранцы,
Недоумённо качавшим головами соседям.
Бормочут медузы и мелкие злые креветки,
Что это воздействие химии на мозги осьминожьи,
Но согласитесь, в какой-то розовой жалкой таблетке
Обнаружить талант и музыку вряд ли возможно.
И когда вы услышите в море звук чарующий арфы,
Когда донесётся до ваших ушей шум экстатической пляски,
Знайте, не от таблетки, а оттого, что плавает где-то красавица Марфа,
Поёт свою песнь под водой осьминог Коляскин.