НАШ ПРЕРВАННЫЙ ПОЛЁТ
Быль (автобиографическое)
Целиком (все 4 части) здесь: http://www.stihi.ru/2019/01/23/8842
Часть первая
Советская республика,
манатка вместо рублика.
Октябрь, а цельсиев — все 35.
Всё началось обыденно,
верблюд встречал — не злыдень, но
дорогу всё ж не уступил нам, ять.
"Ты что, не сумасшедший ли?
Иль ты с небес сошедши ли?
Пройти нам дай на медосмотр в санчасть."
Пока с ним разговаривал,
колючку он наяривал,
огромный шар заталкивая в пасть.
Республика Туркмения.
Полёт наш в направлении —
аэродром в районе Небит-Даг.
А пассажир единственный
(и для меня таинственный
до той поры был, как волшебный маг) —
начальник Управления
разведки и бурения*,
короче: очень-очень крупный ум.
Летим мы над барханами.
Эмирами и ханами
уж мним себя. Пустыня Каракум.
Ни пса вокруг, ни ко́ника,
ни че́ла и ни домика,
ни деревца — на сотни-сотни вёрст.
Песок, песок и солнышко...
А солнышко ли? Полно-ка!
Убийца кровожадный просто, ёпрст.
Но тут мы дело делаем.
Земля и небо — белые
(це вам зовсім-зовсiм не Кременчук!)
Очки бы надо тёмные...
нет, линзы, — чтоб несъёмные,
ведь от очков потеет глаз вокруг.
Барханы суперважные —
дома многоэтажные!
Приходится подскакивать чуть-чуть.
Барханы будто спящие,
Мои вперёдсмотрящие —
глаза — отнюдь не думают вздремнуть:
глядят-не налюбуются,
как лопасти тасуются,
у тени вертолёта на песке.
Глядеть-то больше не на что,
так я себе объект нашёл...
И вот аэродром невдалеке.
Аэродром военный был,
я позывной его забыл...
Ага, уже и вспомнил: "углесос".
По плану приземление,
короткое руление;
ушёл, в полёте выспавшийся, босс.
Легли мы на обратный курс,
маршрут скроив на здравый вкус
любого, кто когда-нибудь летал:
жмём по кратчайшей к Каспию,
а ручками — пескам — адью.
И командир перехватил штурвал.
Над морем мчим, вдоль берега.
Красо́ты — как из телека!
Волнам барашки белые к лицу.
Вода полупрозрачная,
событие удачное:
тюлень плывёт — балдёжно подлецу.
Белуга вон огромная
(чуть не с аэродром она!)
на отмели пристроилась вздремнуть.
Осталась сотня вёрст всего,
и время уж навёрстано,
по плану можно будет отдохнуть.
Не так пошло́, однако же,
как нать в смешной Кара́куше*:
крениться вправо стал наш пепелац*.
И как ни упирались мы,
дожить чтоб всем нам до весны,
он смаху всё-таки о воду — бац!
...Очнулся я — не снится ль мне? —
на трёхметровой глубине,
а солнце дальше вдруг рвануло ввысь.
И выплыть к солнцу я хочу,
да это мне не по плечу:
железки острые в меня впили́сь.
И воздуха нет в лёгких уж —
одна вода. Я что, не дюж?
От авиации я жертва Нептуну́?
Товарищи — те наверху,
а я с ракушками? Уж ху...!
Рванулся так, что треск пошёл по дну.
Ой, наверху-то тихо как!
И дело, кажется, табак:
ни бортмеханика, ни КВС*.
Ягшимурад и Николай
не метили ни в ад, ни в рай,
не нужен нам совсем такой эксцесс!
Картина неприглядная:
их нет, дышу на ладан я —
на рее так дышал висящий Флинт.
Держусь за борт разорванный:
корабль наш припаркованный
на спину, то есть на несущий винт.
Не для того же лопасти,
чтоб каждой, как веслом грести, —
рассыпались, торчат, как паруса.
А днище вдрызг разорвано, —
как лёгкое моё оно.
Тащу себя на борт за волоса.
Дышать пока не дышится,
болит грудь, хрипы слышатся,
из носа и руки кровища льёт.
И "Ми" такой же, mon ami:
борта играют во́лнами
(бортами — волны: всё наоборот).
Они скрипят, качаются.
А силы уж кончаются,
и надо б закрепиться где-нибудь.
На счастье, сеть для груза не
осталась под водой, а мне
всплыла на помощь, чтоб не утонуть
я мог теперь, наверное.
Но дело всё же скверное:
Ярило в Каракумах так палит!
Сколь мне в Верхах отмерено?
Воды кругом немерено,
но пить её маманька не велит.
А из комфорта что ещё?..
Ни лечь, ни сесть тут не на что,
лишь стрингера́ "играющих" бортов.
Я весь по моде, как маркиз:
моя одежда стала из
лохмотьев от рубашки и портов.
Вот быстренько свил гнёздышко
(за час иль два, без роздышка),
приладив сеть пижонским гамаком.
В гамак влез черепахою,
как плугом перепаханный,
и наконец-то полулёг я в нём.
Ну, вроде, раздышался я,
хотя при вдохе грудь моя,
казалось, разрывается навдрызг.
Аптечка деревянная
мной с сетью поймана, и я
бинтуюсь, защищая всё от брызг.
Теперь прикинем, ждать когда
спасателей, а то вода
понадобиться может позарез.
Допустим, что искать начнут,
спустя четыреста минут.
А где искать? — вот это тёмный лес!
И будут трассу бороздить
(уж это — к бабке не ходить)
по-над песками: Вышка* — Окарем.
Мы Вышку проходили... Так...
И доложили в Небит-Даг*.
А дальше — не по правилам совсем.
Пусть до захода не найдут,
но это вовсе не капут,
я сутки с лишком, знамо, простою́.
Стемнело быстро — лишь мигнул...
Но это я слегка загнул:
успел воспеть в стихах любовь свою.
Часы, к чертям, с руки содрал
и ими тиснул мадригал, —
стои́т без стрелок и стекла, "Poljot",
и не годится, "кроме как",
уж больше ни на что, а так
удобно поцарапать вертолёт.
2018
(П р о д о л ж е н и е с л е д у е т)
*П Р И М Е Ч А Н И Я
"Начальник управления, разведки и бурения" — начальник
Окаремского управления разведочного бурения (нач.
всех окаремских нефте-газовиков Кушнарёв).
Пепелац — летательный аппарат из х/ф "Ку!" Георгия Данелия.
Кстати, для "Ку!" пустынные эпизоды снимали в этих же
краях — в р-не Небит-Дага (как и эпизоды из "Белого
солнца пустыни" Владимира Мотыля.)
КВС (ка-вэ-эс)— командир воздушного судна.
Кара́куша — уменьшительно-ласкательное для пустыни
Каракум (и "Каракумы" тоже правильно по-русски).
Стрингера́* — узенькие дюралевые профили вдоль бортов,
часть каркаса воздушного судна.
Вышка — населённый пункт, наш контрольный ориентир,
пролёт которого был обязателен для доклада.
Небит-Даг — город в Туркменистане (ныне г. Бал-
канабад — с 1993 г., туркм. Balkanabat), мы держали
связь с аэропортом Джебел города Небит-Даг во
время работы в их зоне связи.
(На карте: синим — запланированный маршрут, красным — фактический.)
Часть вторая по ссылке: http://www.stihi.ru/2018/12/18/7894
Целиком (все 4 части) здесь: http://www.stihi.ru/2019/01/23/8842