Город лежит в зелёных холмах
Подпоясанный тихой рекою.
Голод изжит – в её синих волнах
Рыбу можно ловить рукою.
А если придёт другая беда,
Что житель теряет покой,
Он пойдёт-побежит уже зная куда –
В этом городе жил герой.
Статный юноша, крепкий, как дверь в амбар,
Он явился им в час нужды –
Когда город едва не съел пожар
Не смотря на близость воды.
Потушил все дома, что можно спасти,
Остальные построил вновь.
Есть ли способ вернее за раз обрести
Чужаку среди местных любовь?
Его чтили святым и несли дары –
Он лишь кротко качал головой
И не сделал ни шагу из бедной норы,
Где он жил (но не делал жилой).
Он был здесь и готов решить вопрос
Без разбора – легче, сложней;
За любую задачу он брался всеръёз
И чужую считал своей.
Было время, он город закрыл от чумы
И выхаживал тех, кто болел.
Годом позже злодей бежал из тюрьмы –
Но к закату уж снова сидел.
Но чем дольше – тем больше мельчали дела,
Их рождала банальная лень,
И спаситель-герой то кормил вола,
То чинил соседский плетень.
То нырял рыбакам распутать крючок,
То таскал на плечах своих плуг,
То ходил по соседям спросить табачок,
То подушечный встряхивал пух.
Безотказен он был и всем помогал,
Откликался на первый зов.
Сам не ел и не спал, и покоя не знал,
Снимая с деревьев котов.
Горожанин наглел, горожанин орал,
Громко требовал, ждал и бесился.
А герой даром стены не подпирал,
Там где дома фасад покосился.
Но в самом основании города был
Он единственный цепкий гвоздь.
Весь тот жир, вся та лень, коей город заплыл —
Опирался на тонкую кость.
Как задорно город на ней плясал,
То и дело пускаясь вприсядку,
Не стесняясь опору на слом проверял,
Перепрыгивал с пятки на пятку.
Не имел семи пядей во лбу герой,
Но умнеть он имел веский довод,
И не сразу, но сделал он вывод простой:
Беда города — это сам город.
И когда дома вновь охватил пожар,
Что вошло в вековую привычку —
Он ушёл, а в пальцах своих держал
Одну догоревшую спичку.
Половина беды в том, что город порой
Выжигает дотла героя –
Сколько их он оставит гореть за собой
Если сердце не знает покоя?