Ты – строка, ты ли выдержишь муку,
что в тебя я пером перелью?
Передашь ли ты людям науку
и печальную долю мою?
Как любила я раз безответно
те глаза голубые, как лёд.
И вдыхала сирень незаметно,
что весной для обмана цветёт.
Было счастье в расцвете иллюзий,
отголосок Шотландии гор.
И момент вспоминать я люблю сей:
он – родной и – беде вперекор!
Ничего я тогда не имела,
но любовь наполняла мой взгляд.
И земля в ликовании пела,
надевая на лето наряд.
Я второй раз любила взаимно,
уходила земля из-под ног.
И взывали закатные гимны
к наслаждению, хоть на часок.
Мы принять неизбежность не смели
и не знали грядущих разлук.
И блестели при звёздах качели.
Было счастье, и не было мук.
И Венеция раем встречала,
олеандры цвели у озёр.
Мы садились на яхту с причала
и смотрели на водный простор.
Но виденья прошли вереницей
пред моими глазами спустя:
что та радость не дольше продлится,
чем плесканье весною дождя.
О грядущем рыданья душили,
но и счастье застлало глаза
той прекрасной немеркнущей были,
нереальной, как все чудеса.
И всё дальше бы так продолжалось,
но душа разделилась моя:
«до» и «после», любовь и усталость,
и какой-то незримый судья.
Я прощенья просить не стыдилась,
но оно, как всегда, – ни к чему.
Этой жизни трясина, постылость
так приелась живому уму.
Почему так бессмысленно счастье
и заводит в напрасный тупик?
Двух любовей я сделалась частью,
двух любовей, что были на миг…
Та одна в небеса возносила,
а вторая на землю влекла.
Но незримая будто бы сила
не вязала из чувства узла.
Мы и чувства – всё было на грани,
и любовь порождала боязнь,
что в бессмысленном все мы капкане.
Родилась оттого неприязнь.
Мне так страшно: все рухнет во щепки,
разобьётся, как будто хрусталь.
И в окно постучатся лишь ветки,
а не мы друг ко другу. Как жаль!
Улечу за своею мечтою,
за своею и ты улетай;
но когда-то придём мы с тобою
и необщий пожнём урожай...