(Часть первая здесь: http://www.stihi.ru/2018/12/15/7927 )
Целиком (все 4 части) здесь: http://www.stihi.ru/2019/01/23/8842
НАШ ПРЕРВАННЫЙ ПОЛЁТ
Быль (автобиографическое)
Часть вторая
Стемнело. Стало холодать.
Убийцей солнце обзывать
не сто́ило, и это месть, кажись.
Днём ветер легкий, как каприз,
и с суши дул, как антибриз.
Теперь дал задний полный! — брат, держись.
А волны хлопают бортом
и разбиваются притом
не только в брызги — в водяную пыль.
И это жуткий колотун!
Ну вот ей богу, я не лгун,
кто был под мелким душем, скажет: быль.
А пить не хочется ничуть,
наоборот: чего б куснуть!
Был днём без мяса борщ на буровой:
тот редкий случай в те года,
когда ударники труда
вкушали лишь горох да борщ пустой.
Есть нечего, а спать — никак,
трясёт меня мой друг дубак.
«О солнце, бывший верный враг, ты где?»
(Зачем мне этот "лёгкий бриз"!
За ним же — тартар? парадиз?)
Ответил бывший враг: «На бороде!»
А Персия — рукой подать.
На небе звёзды. Благодать.
Но почему бы не взойти луне?
И "Шаганэ" в ушах звучит,
а бриз волосья теребит,
и всё больнее шевелиться мне.
Но всё же сон стал навещать,
не на́долго, минут по пять,
и путался он с явью каждый раз.
И всё фуражка с козырьком,
с дубовой веткою на нём*,
качаясь на волнах, плыла в Шираз*.
Уж утро близится, и ночь
меня не сможет истолочь
в безумной тряске — в этом решете.
Друг-солнце выйдет, выйдет вновь,
раскочегарить чтоб мне кровь.
Летают самолёты, да не те,
чтоб думать: мой! Не так я прост:
на эшелоне в десять вёрст
проходят рейсовые лайнера́,
зелёно-красными АНО́*
меня маня... Да шло б оно!
И пусть себе летят, как фраера!
С рассветом, думаю, начнут
искать и, может быть, найдут.
Потом узнал: "четырнадцатый Ил"*
по трассе бреющим летал,
наш Ми-4 — нас — искал:
всю ночь пустыню брил и бороздил.
Светило встало высоко.
На горизонте далеко
три Ми-восьмых (вояки) с курсом "юг".
Район границы. Погранцы
нас тоже ищут, как отцы
своих детей, как женихи — подруг.
Но шарят вдоль по линии
от "Корсики" к "Сардинии".
Пройдя по горизонту, скрылись с глаз.
А я-то ждать заряженный,
маркизом весь наряженный —
и Аннушку дождался через час!
Над горизонтом был Ан-2
и виден-то едва-едва,
а носом — точно на меня: там ас!
Пришёл и пару виражей
он заложил, и всех людей
пилоты перечли — до счёта "раз".
Мне помахали — мол, сиди,
вертушки прилетят, ты жди.
Мне никуда идти и не фартит:
до берега почти верста!
Мне ж не доплыть и до хвоста,
от нашего Пегаса, что разбит.
Была б дистанция простой
(хвост улетел на метров сто),
но не теперь. До суши — восемьсот!
Да позвоночник-то, того...
сломало море мне его,
и ветр от берега опять... Да — от!
Теперь чего́ не ждать, — тепло.
И сутки без воды — фуфло!
Жрать хочется, но это всё фигня.
Теперь понятно, что судьба
подарок сделала: борьба!
за жизнь... Но только для меня.
Коллегам шанса не дала,
прервав земные их дела:
мгновенно головы двоим разбив,
двух жён летающих орлов
вмиг превратив в несчастных вдов
и пятерых детей осиротив.
И, как потом узналося,
судьба поиздевалася
жестоко над семьёю КВС,
подсунув две аварии
похожих двух сценариев —
забросив братьев под жестокий пресс.
Погиб один на Каспии,
другой (шахтёр) в Донбассе — и
в один и тот же злополучный час!
На мать их в одночасие
обрушилось несчастие —
не дай того бог никому из нас!..
2018
(Продолжение следует)
*ПРИМЕЧАНИЯ
Фуражка с козырьком, с дубовой веткою на нём — на ко-
зырьках фуражек командиров воздушных судов (КВС)
и лиц начальствующего состава размеща-
лись металические веточки золотистого цвета. (Сейчас у КВС
также, но разные по виду, у каждой авиакомпании свои.)
Шираз — город в Иране в 950 км южнее Тегерана, воспе-
тый С. Есениным в стихотворении "Шаганэ ты моя,
Шаганэ!..". Город сугубо сухопутный, но направление,
в котором поплыла фуражка командира, — на Шираз.
АНО́ — аэронавигационные огни.
"Четырнадцатый Ил" — Ил-14, небольшой, по нынешним мер-
кам, самолёт, с двумя двигателями АШ-82 (как на нашем
вертолёте Ми-4, у которого один такой).
На фото: часы с нашего вертолёта Ми-4, пролежавшего 5 суток на дне Каспийского моря, потом перевезённого на базу, в аэропорт Чарджоу (ныне Туркменабад). Часы несколько лет пролежали в кабинете нач. АТБ (авиационно-технической базы) — до того, как он отдал мне их на память.
На часах, которые остановились во время авиакатастрофы, 12:24 московского времени (местн. 14:24) и 39-я минута полёта. Стекло и две секундные стрелки отсутствуют.
Часть третья по ссылке: http://www.stihi.ru/2018/12/26/7530
Целиком (все 4 части) здесь: http://www.stihi.ru/2019/01/23/8842