Он хотел умереть в Венеции,
Петербург с нею в чем-то схож.
Здесь по улицам бродят терции,
если только не бродит дождь.
Здесь изысканные октавы
оплетают кусты в садах
и катрены бегут устало
на рекламных цветных щитах,
в переулках живет мелодия,
не бравурная, но своя,
воспарила меж небом и водами,
в мир особенный уводя.
И хранит Васильевский остров
легкий след от его шагов.
Мокрый снег их опять заносит,
чтоб сберечь для других веков.