Как когда-то сказала Земфира: "Может быть в Питер и все образуеться?"
А мне снятся Петербургские мотивы, в двадцатом веке, когда небо в лазури всё.
В двадцатом веке, когда выстрелы не слышны уже.
А может всё впереди? А может и что-то похуже?
Не знаю, война внутри или снаружи.
Но я знаю, что у каждого прохожего,
у которого в голове лишь мысли свои, мелькают строки Есенина: о любви, хулиганах, Руси.
Как и в мыслях моих сейчас, хоть век 21, а я в нём поэт.
И каждый час в голове моей тоже мелькают строки.
В Вечернем часу на набережной, на которой я никогда не бывала.
Но я знаю, что вода там не мёрзнет, и откуда я это узнала?
Читаю стихи вслух, не люблю про себя. Но чьи же это стихи? Мои и про тебя.
Ты в моих ямбах, хореях, четверостишьях, аккордах и голоса нотах.
В них я тебя боготворила, вспоминая в любимых в стихах.
Снег идёт или я снова плачу?
Мне самой уже не понять.
Не понять свои мысли и что же значит саму себя не прощать.
Я просто слаба или я в стрессе, может мой возраст таков.
И сихи я пишу или же песни, пленница своих же оков.
Не пойми меня неправильно или пойми, стих мой не о тебе, ни про тебя, ни про что-то там.
Это стих просто так, для души.
И строки в нём сливаются в ноты.
Двенадцать, тринадцать, четырнадцать.
Долго ли мне ещё ждать?
Или не идя в ногу со временем, в прошлом себя мне искать?
Непохожа я на поэтов, той современности лиц.
Все они совершали ошибки, запутались в нитях собственных спиц.
А я снова вспомню тот Питер, зимой Ниву, незамерзшую.
И прочитаю стихи я тебе, поэта, что сердцем в прошлое рвётся.
19. 12. 18
8: 43