***
Лаская волосы так медленно и робко,
Она смотрела в это мутное окно,
За ним коты ломали лапами сугробы,
И снегири твердили то же да одно.
К волненью первого соблазна привыкая,
Два сердца мыслили тревожно в тишине,
А день смеркался зимне-трепетной истомой,
Роняя искры в белокудрой вышине.
Спускаясь ниже по изгибам белых линий,
Она снимала с длинных локонов платок,
От взора юноши полнея наслажденьем,
Смотрела томно в этот серый потолок.
Парфюм вишневый тихим стоном выпивая,
Он целовал ее испуганность ланит
За то, что здесь, в литой темнице алой ночи,
Его к теплу распутной нежности манит.
А звезды капали под милостью Венеры,
Храня тепло в мечтаньях юности слепой,
Они летели в невесомости влюбленной,
Все той же розовой и сладостной тропой.
Но юной девушке казалось преступленьем,
Что ей любовь в разрыве страсти не видна.
Быть может это лишь случайное влеченье?
И оттого она по-зимнему бледна?
А руки юноши так ласковы, уютны…
Он не предаст и не покинет, как в былом.
Своей улыбкой и касанием неловким
Окрасит темные метели за окном.
Чем мягче плоть под блеском теплого признанья,
Тем строже суд от уз посредственных речей,
Несчастен тот, кто чувства ложью облекая,
Предаст наивность этих девичьих очей.
Лаская волосы так медленно и робко,
Она смотрела в это мутное окно,
За ним коты ломали лапами сугробы,
И снегири твердили то же да одно.