От редактора
Дорогие читатели альманаха
«Двойной тариф»!
Перед вами свежий выпуск четырнадцатого номера альманаха, раздел "Поэзия".
Именно столько номеров альманаха уже вышло в свет.
При подготовке альманаха редакционная коллегия старается публиковать наиболее
интересные произведения современных авторов по различной тематике.
Вот и в этом номере, как всегда, вы сможете познакомиться с рассказами, эссе, путевыми заметками, поэтическими произведениями интересных авторов с просторов нашей необъятной Родины, и не только. С некоторыми вы уже знакомы по прежним выпускам, с другими познакомитесь впервые в этом выпуске.
В этом номере мы продолжаем представлять авторов журнал «Светоч», издаваемого в г. Фурманове Ивановской области.
Редакция надеется, что вы получите удовольствие от прочтения, а если сочтете нужным, и выскажете своё мнение. Нам оно было бы чрезвычайно интересным.
Присылайте свои произведения, лучшие из них будут опубликованы, а авторы получат свои экземпляры.
***
Прозаические произведения или отрывки из них через некоторое время вы сможете найти на прозе.ру.
Желаем вам приятного чтения!
Владимир Митюк, vmityuk@mail.ru
Алла Изрина, jk041@yandex.ru
РАЙН БРИНГЕРХАТ
Про эгоизм
Его пальцы тебя ласкают.
И, хоть не моя ты, вроде,
От злобы звериной, бессильной
Яростью скулы сводит.
Я закурю сигарету,
Втяну синий дым поглубже.
Бог звёзды на небе рассыпал,
А я их увижу в луже.
Голова поникла к асфальту.
Ночь и холод, а я у подъезда
Курю и себя проклинаю,
Хоть такая судьба, наверно.
А в постели моей, холодной
Другая лежит и скучает.
Дуракам всегда невезенье,
Что хотел я, то получаю.
Эх, ещё б раз расправить крылья,
Что уже не однажды горели.
И взмахнуть ими, взмыть над миром,
И к тебе, и к тебе полетели...
Прыгнуть вновь со скалы навстречу
Ветру страсти, что камни терзает.
Прыгнуть бы.. да и прямо в сети,
Что в глазах твоих чёрных пылают.
ЭЛЬФРИЛА БЕРВАЛЬД (Иваново)
***
Наступит день, когда листва
Падёт под ноги непогоды.
Наступит время – все слова
Падут под тяжестью свободы.
И чужеродной веры слог
разрушит мира постоянство,
А разве не сейчас нас Бог
Зовет всех к равенству и братству…
А разве он не говорит
В нас совестью, грызущей душу,
Но всяк свободен мир творить
Иль злой энергией все рушить.
Играл орган
Играл орган, во мне проснулось
Неимоверное количество миров.
Моё всё тело странным гулом
Заполнилось, волнуя клеток сонных кровь.
Стекала музыка по звёздам,
Всю поглотив вселенную моей души.
И замороженные грозы,
Растаяв, грянули из тайников глуши.
Казалось, что весне навстречу
Всё небо содрогалось от слепой любви.
Стремясь младой зелёной речью,
Облагородить пустыри земли.
По клавишам дожди стучали
Торжественно, звеняще с Бахом в унисон.
Близки космические дали,
И дух мой плыл в мирах его, как детский сон.
***
Вот лист кленовый, как моя душа,
Так одинок, в тоске холодной
Летит, гонимый ветрами, дрожа,
Звездой под ноги непогоды.
Но снова поднимается и ввысь,
Стремясь за небо зацепиться,
Упрямо мечется кленовый лист,
Души моей заблудшей птица.
От привкуса солёных горьких строк
На сердце осень поселилась.
А лист, на отчий падая порог,
Напомнил мне, о ком забыла.
***
Иду... Колдобины да кочки,
Поля пустые, травы в рост.
Как будто в синеньких платочках
Избушки вышли на погост.
Стоят. Темны их окна-очи,
Их в спину беспощадный взор.
Мне в крике слышится сорочьем
Заброшенности злой укор.
И небо колоколом синим
Гудит, как жертвенный псалом.
Иду. И так по всей России
Старушки-избы бьют челом...
ЕЛЕНА ЗОСИНА (Санкт-Петербург)
***
Наденьте кружево зимы,
Накиньте белый снег на плечи.
И пусть сверкают фонари,
Их свет скользит и душу лечит.
Стремительно летя на свет,
Холодный воздух рассекаю.
По хрупким нитям бытия,
По тоненькой тропинке — к Раю.
***
Земля моя обетованная,
Церквушки ветхие, кресты.
Тебя смогу понять на грани я,
И помыслы мои чисты.
Глава твоя посеребренная,
В глазах задумчивая грусть,
Виднелась синева бездонная.
Я ухожу, но я вернусь.
Осень-птица
Осень вспорхнула
Птицей,
Разноцветный составив
Букет-
Листьев кленовых,
А может, липовых
Желто-багряный
Портрет.
Её картины
Пишет художник -
Водит кистью
По кронам деревьев.
Так мастерски
И осторожно,
Вдыхая воздух
Осенний.
Берёзы
Нежный стан берёз
Шёлк фаты из листьев
Поцелует дождь.
Пусть застынут капли
На руках ветвистых,
Им подставлю ласково
Я своё лицо.
Русь зовёт и кличет
Песней соловья.
Мне бы так хотелось
Встретить здесь тебя.
Лунный свет освещает
Прибрежный город.
Ты мне по-прежнему,
Очень дорог.
Вечер предвещает
В таверне
Встречу.
***
Пусть ищут ветер в чистом поле,
Пусть ищут счастья светлый лик.
А мне так хочется на волю,
Седлать коней и напрямик.
По скошенной траве, по бездорожью,
По синеве небес, по облакам
Заре навстречу, в воздух вольный
К твоим протянутым рукам…
И в тонких пальцах сигарета,
Нет обручального кольца.
Любовь потерянная где-то,
В глазах печали без конца.
От поцелуя след упрямый
Хранит небритая щека.
Благослови нас, Боже правый,
Благослови нас на века.
САРА РУБИНШТЕЙН
Август над всем...
Локти-лучи в колена-рощи
Уперло солнце и тоскует,
Август над всем-татуировщик,
На коже роз златым рисует...
Уходит время, меркнут краски,
В живых зазубринах просторы,
Уже не строит лето глазки,
Раскрасив зеленью заборы...
Вновь притаилась сонность в думах
Воздушной бабьей паутиной,
И ветерок на клумбах-рунах
Гадает дивно и красиво...
Какое трепетное счастье
Живет под тонким шёлком грусти,
Берез хрустальное распятье,
Кустов виргинских свято-груди...
Лишь бы поверить в нежность мига,
Расслабить мышцы странной доли,
Древних садов шумит квадрига
Над пропастью всемирной боли.
Уходит время, меркнут дали,
Август разглаживает краски,
И каждый к вечности привязан
Давно истлевшими годами...
Сто первый ТРЕК...
Сто первый трек, жестокий звук
В альбоме осени оглохшей,
Веток по крыше перестук,
И нет желанья плакать больше.
Души захватанной мейнстрим,
Ненормативных слов вскипанье,
Мне нужно просто знать, иль жив
Принявший в мраке наказанье...
В дальнем углу вселенной Бог,
А ты лишь призрак из мечтаний,
Сто первый трек, он так жесток,
Беззвучие от бед-страданий.
В горле берез фальшивый всхлип,
Хард-рок ветров изранил мысли,
Вся жизнь здесь просто чуждый склиф,
В нём все больны, бездны и Выси...
Листвы застывшей крик-металл,
Все церемонии сквозь слёзы,
И вот я вижу — ты опал
С древа судьбы в мой мрак бездонный.
Сто первый трек, сто слов пустых,
Молчит закутанный в усталость,
Бог создал вечность для двоих,
Чтоб бренность была лишь отрадой...
Чтоб в ярком свете снов-снегов
Кресты в берёзки превращались,
В толпе зевак, в толпе волхвов,
Чтоб мы друг друга вновь узнали...
ВЕРА СКОРОБОГАТОВА (Санкт-Петербург)
Янтарные сны
Схватил в объятья янтарный город!
Как ты однажды — забыв о силе...
Живущий в резких звучаньях рока
И нежной классики переливах...
Вертелся праздничной каруселью
Познавший бренность и возрожденье —
Янтарный город, где с новоделом
Сплелась воздушная дева — Древность.
Да, счастье — странное: ни откуда...
Ни от чего, ни зачем... А просто!
Забудь о страхах — они беспутны.
Ложись на землю, смотри на звёзды!
Случилось нашим — бери и веруй!
Ведь, если завтра его не станет,
Забыть его не поможет время —
Не заменить его янтарями.
И мчались волны — вперёд, скорей.
Спросонок чудились мне в тумане
То терпкий запах твоих кудрей,
То кожа тёплая... под губами.
Янтарный город, соленый ветер,
Цветы, качавшиеся, и сосны
Тебя являли в лучах рассветных...
Под громкий рок, на песчаном плёсе.
И танцевали слепые дюны,
И пел мне дикий янтарь, сияя,
О том, что нет в этих снах безумья...
И нет прекрасней твоих объятий.
Питерская дочь
Все прогнозы — ложные. Не бывать стабильности.
Питерское лето: ветер, солнце, дождь.
Ну и я — такая же, что не удивительно:
Я родилась в Питере (09.07). — Истинная дочь.
Я в твоём мире
Я в твоём мире — как в доме,
Полном уютных ковров.
Всё здесь до боли знакомо.
Каждая мысль — серебро,
Золото — каждая странность.
Благоухают цветы.
Все закутки — бриллианты,
Солнечные сады.
Кто-то не видит причины
И изумляется — пусть...
Я погружаться в глубины
Только с тобой не боюсь.
Запах поспевшей клубники.
Песни — в душе и окрест.
Зверь мой опасный и дикий,
Друг мой, посланник небес!
Переворачивай землю,
Времени тайну открой!
Я в твоём мире, краснея,
Вижусь с самою собой —
Прошлой и будущей..., словно
Всё — в твоих ясных глазах!
Где... Отразилась дорога,
И заблудиться нельзя!
Музыкальное счастье
Сильные руки — на клавишах...
Я, словно в небо лечу.
Плаваю в облаке ласковом,
Тихо склонившись к плечу...
Это — не просто мелодии.
В них ты живёшь для меня...
Ими ты скажешь мне более,
Чем попытавшись обнять...
В звуках — оттенки волнения,
Тайные мысли твои...
Что ты творишь, — не ведаешь!
И улыбнулся бы Григ...
Марево сладкой боли
Около шеи дрожит.
Это — не губ своеволие... —
Прикосновенье души.
НИКИТА БОРЗОВ (Ставрополь)
Сон
Звёзды водят хороводы,
В жёлтый бубен бьют луну,
Спят забытые заводы,
Вспоминая лишь страну.
Спят опавшие листы,
Берега озёр лесных,
Иногда шумят кусты
В темноте аллей пустых.
Я не сплю. И в этом жажда
Мне отправиться туда,
Где название не важно,
Где не важен буду я.
Где моя живёт Маруся,
Там, где карие глаза…
Будто в омут окунулся
И сошёл я в нём с ума.
Я к ней выбегу навстречу,
И тепло к себе прижав,
Я скажу ей: - Добрый вечер!
Я попал к тебе в мечтах.
Облака
Облака в голубые дали,
Исчезая, идут–идут.
Значит, их зачем-то позвали,
Значит, где-то их точно ждут.
Я залезу на крышу большую,
Свистнув, крикну:
– Возьмите меня!
Эту гущу в дыму городскую,
Так желаю покинуть я.
Всё-то здесь хорошо и ладно,
Я и друг, и любимый брат.
Только мне захотелось внезапно
Убежать с облаками в закат.
И вцепившись в их пышные уши,
В этой массе воздушной пропасть…
Ах вы белые-белые туши,
Вы и дело моё, и страсть!
Отвезите меня до рая,
До его огроменных врат,
Все они пускай тоже знают,
Что я друг и любимый брат.
А вернувшись, я стану добрее,
Расскажу, как летал в небесах.
Мне, конечно, никто не поверит,
Что я чудо держал в руках.
Я залезу на крышу большую,
Свистнув, крикну:
– Забыли меня!
Вдаль великую и голубую,
Вдаль, что вечно была юна.
ТАТЬЯНА СОФИНСКАЯ (Санкт-Петербург)
Осень...
Осень...
Солнце-одуванчик...
Дунь - и пухом улетит...
Октября заветный ларчик
Красным золотом блестит...
Переливчатые блики
На седеющей траве
Мелким дождичком разлиты...
Тень мрачнее, ярче свет...
Воздух призрачных вуалей
Растворяет волшебство...
И ветров холодной сталью
Проницает естество...
Скоро, скоро скинет маски
Мир природы и людей...
И начнёт шальные пляски
Забияка-снеговей...
Выткет белую холстину
И порвёт на паруса...
Расчертив летящим клином,
Словно тушью, небеса...
Заворожит сердце песней
Под хрустальный перезвон...
Это всё случится, если
День сегодняшний не сон.
Ну, вот и всё...
Ну, вот и всё... Теперь неотвратимы
Бессонница, безумие мечты...
И ощущение почти невыносимо(!)
В небытие летящей красоты.
Зачем так пышно празднуется тризна?..
Дожди сливают в чаши луж тоску,
Перелицовывая праздничные ризы
На саван задремавшему леску...
Вновь ветер воет в трубах днём и ночью.
И хочется лететь или бежать...
И невозможность это сделать душу точит.
А сумрак шепчет в окна — нужно спать...
АЛЕКСАНДР КОНОПАТСКИЙ (Санкт-Петербург)
***
Вы слышали в ночи простые крики сов?
Живое хочет есть и тешиться любовью,
по небу облаков стремится поголовье,
а верная вдова задвинула засов.
Выходит некий смысл из ахинейных чащ
и раздвигает тьму неловкими руками,
но надо, чтобы смысл ниспослан был богами,
иначе этот смысл не будет говорящ.
Иначе на него напустят столько свор,
что разнесут в клочки и растворят в туманах,
рабы и простаки ждать будут с неба манны,
а в их карманах будет шарить хитрый вор.
И будут верить все - всему хлеб голова!
Но верная вдова, проснувшись с петухами,
увидит на крыльце с разбитыми ногами
бродягу и поймёт, что больше не вдова.
Ну, вот пришёл декабрь
Ну, вот пришёл декабрь… никто его не звал!
И с высоты небес мы снежный ждём обвал.
А на твоём лице, как будто на шкале,
желание тепла в уютной полумгле.
Но кроме тёплых слов уже я не найду
источников тепла в идущем прочь году,
и мы сидим с тобой, и между нами стол,
на нём горит свеча, как оберег от зол.
И твоего лица я трогаю фарфор,
и завожу с тобой негромкий разговор,
и, кажется, теплей становится в ночи
от наших тихих слов и маленькой свечи.
ЛАРИСА ТИМ (Донецк, Ростовская область)
Ранний снег
Багряно-жёлтою листвою
Шептала осень мне секрет.
И вдруг!
Внезапною стеною,
Нарушив времени запрет,
На золочёное убранье*,
Ковров изысканный узор,
Рассыпался октябрьский ранний,
Смеясь,
Как - будто бы в укор,
Лохматый мокрый снег…
Метелью…
Проник в тепло холодный гость,
Вмиг выбелил скамейки, ели,
Дрожит в снегу калины гроздь.
Природы своенравной шалость?...
Зимы безудержный разбег?...
Как всё стремительно смешалось:
Листва...Трава...Калина...Снег...
*Убранье - (старое) то же, что и убранство.
С озябшей руки обронила браслет
С озябшей руки обронила браслет,
Он дорог был мне и храним много лет,
Витая цепочка, застёжка кольцом…
Весь дом обыскала, веранду, крыльцо,
Пустую беседку в промокшем саду,
И узкую тропку от дома к пруду,
Искала его средь опавшей листвы,
Увядших цветов и пожухлой травы…
От мамы живу я давно вдалеке,
Браслет оберегом несла на руке,
Я в нём ощущала заботу её,
Казалось, как в детстве, за руку ведёт…
Вот вечер спустился сквозь ветви берёз,
Стемнело давно, не сдержать больше слёз,
«Ах, мама, браслет твой…», - шептала во сне…
Округу бесшумно окутывал снег….
Прибрежная осень
Прибрежная осень. Печаль…
Паром заскрипел вдалеке,
Грустит в жёлтых листьях причал.
Движения нет на реке.
Край русла сухого – песок,
Ступаю по бывшему дну.
Вот катер застыл – одинок,
Он ждёт половодье, весну.
Высокими стали мостки,
Отважно на них поднимусь.
Как листья на водах легки…
Смотрю, за перила держусь:
Под небом жемчужно-седым
Пылает рябин киноварь,
Ирга, как застывший янтарь
И дуб великаном чудным,
Восстал из былины, как встарь.
От трепета тонких осин
Немного тревожно в груди.
Подуло, держу палантин,
Наверное, скоро дожди?
Ещё раз о бабьем лете
Нежится степь. Бабье лето…
Небушко – розлив лазури.
Солнце ласкает, не слепит,
Гладит лицо, я не жмурюсь….
Вижу, как вьётся тропинка,
Низко над ней птичья стая.
Девочка с круглой корзинкой
Кошку к груди прижимает.
Спешно шагает к парому,
Там за рекою станица.
Ждут её с кошкою дома,
Ходит одна, не боится:
Мимо заброшенной шахты,
С бурым кривым терриконом,
Мимо причудливых шапок
Вязов и стареньких клёнов.
Листья разбросаны всюду.
В воздухе мерно кружатся
Лета прелестные будни…
Жалко мне с ними прощаться.
Осень спохватится скоро,
Стылым дождём встрепенётся,
Злая ноябрьская морось
Снегом затем обернётся.
В зимнем слабеющем свете
Кошка споёт свою песню –
Добрую сказку о лете...
Будет уютно им вместе.
В станице Гундоровской
Вьюжит денёк новогодний,
Крепко морозец шалит.
Но не пугает народ он,
Долго стоять не велит.
Площадь, нарядная ёлка,
Сцена, станичников хор,
Песни звенят, без умолку,
Так повелось с давних пор.
Звонко поют «Катерину»
Женщины в шалях цветных,
Руки разводят картинно,
В ряд казаки сзади них.
Ловок один с шашкой вострой.
Как джигитует солист!
Снег на папахи, на косы,
На баяниста летит.
Тот чуть согреет ладони,
Снова игрой удивит,
Честь музыкант не уронит,
Молод, но строгий на вид.
Нынче я гостья в станице,
Любо мне здесь, благодать.
Рядом кума-озорница,
Тянет на круг танцевать.
ЭЛЛА БИКЕЕВА (Калининград)
Русь, ты песня веков...
Русь, ты песня веков изначальная.
Нрав твой гордый – загадка вселенная.
Синеокость немного печальная,
Ты извечная Муза Есенина.
Несравнимый ни с чем и чарующий
Аромат смолянистый с горчинкою,
Край берёзовый, душу волнующий,
Орошающий сердце слезинкою.
Ты и грусть, ты и радость раздольная,
Златоглавая, непреклонная.
Раздаётся раскатами звонными
Эхо времени колокольное.
Ты творение лучшее самое,
Холст велением божьим написанный.
Суть твоя до конца не разгадана,
Сказ никем до конца не прочитанный.
Осенний блюз
Августовский закат заалел яркой кистью рябиновой.
И сентябрьский рассвет проводил лета ночь в вечный сон.
Её отблеск, как миг, растворился зарницею дивною.
Под венчальный аккорд Осень плавно ступила на трон.
Тихий шорох листвы – старой сказки сюжет восхитительный!
Шальной ветер в ветвях исполняет на бис тот же блюз,
И в сердцах тот мотив отзывается чувством волнительным,
Предрассветный туман – неподдельная росная грусть.
Величава, горда, неподкупна, любима поэтами.
Неподвластна краса её спешно бегущим годам.
Никогда и никем до конца песня - Осень не спетая,
Счастья бренного шквал, убегающего по волнам!
В чарующем безмолвии пространства...
В чарующем безмолвии пространства
Разлившейся божественной тиши
Колдунья - Вечность ветру шепчет сказки
Из глубины веков своей души.
В них летние слышны аккорды света,
И звёздной россыпи таинственный мотив.
Цветением закатов и рассветов
Природа преподносит свой верлибр.
В седой печали утренних туманов
Из осени – как из Страны Чудес
Доносится мелодия Нирваны,
Нам посланная Ангелом с Небес.
Снежная Королева
Распахнула, как веер, ресницы,
Сбросив с плеч свою снежную шаль,
Королева снегов белой птицей
Ей накрыла бескрайнюю даль.
Ослепив белоснежной улыбкой,
Взором глаз, иссиня-ледяных,
Рассыпала пред нами кристаллы
Из несметных сокровищ своих.
Серебрила, покрыв сизой дымкой,
Кружевным хрусталём целый мир.
Превращал лёд в шедевры искусства
Неземной колдовской ювелир.
И сияние звёзд становилось
В льдинках – каплях замёрзшей росы
Отражением глаз её синих –
Эталоном небесной красы.
Не она ли была прототипом
Королев всех народов, времён?
Не с неё ли писались портреты
Всех красавиц с пустым сердцем-льдом?
Ну, а всё же она не сравнима
Да и стоит ли ей подражать,
Королеве со льдинкою-сердцем,
Что не в силах любить и страдать?
Облик полный покоя, величия…
В нём лишь точный, холодный расчёт
Чувство только одно – безразличие.
Красота её мир не спасёт.
Ляжет снег
Ляжет снег и душа успокоится
От напрасных, осенних тревог.
И начнётся глава новой повести
С тёплым светом любви между строк.
И отбросив все страхи, сомнения,
Ведь – поверь – ничего проще нет,
Чем без робости и стеснения
На снегу отпечатать свой след.
Преподносит осень напоследок нам
Преподносит Осень напоследок нам
Холст прощальный свой красы невиданной.
Смотришь – и не веришь её чудесам...
Явь ли, сон - всё в золоте, как в инее.
Янтарём горят росинки - капельки –
Слёзы лета бабьего унылого.
И рябины гроздья - виноградинки
Крапинками алыми рассыпаны.
Фон сиреневый с багряно-фиолетовым...
Золото, янтарь в закате розовом...
Что, скажите, может быть чудеснее?
Нет шедевра ярче, грандиознее.
Святая припадала к Образам
Святая припадала к Образам.
Молилась, каялась и Господа просила -
Прости, Всевышний, что жила не так
И покарай, коль я то заслужила.
И, на коленях службу простояв,
За много лет впервые причастилась –
О, Боже, как же я грешна,
И в Храм совсем дорогу позабыла...
Да разве, люди, грешница она,
Если ребёнка миру подарила
И посвятила жизнь свою до дна
Любви земной, что сердце ей пронзила?
Ради неё - на плаху и в огонь.
А кто-то думать и не соизволит,
Что грешен перед женщиной святой,
И сердце его совесть не тревожит.
Святая припадала к Образам..
АЛЛА ИЗРИНА (Москва)
О вечном
Дожди, туманы и река...,
и горизонт, и ночь близка.
Луна, дорожка на воде
и тайных знаков след везде.
Песок, картинки бурной жизни,
реальной и совсем не книжной.
И блик от света фонаря
в свеченьях искорок огня.
За горизонтом, где-то там,
Любовь, подвластная богам.
Мерцает звездный хоровод,
что украшает Небосвод.
Восход, закат, мечты, дремота...
и сонный взлет, и всплеск свободы.
***
Века и Бездна породнились,
их Тайны в Мысль неспешно влились.
Нет у моря границ
Наш кораблик в пути, он бежит по волнам.
Статен сам, горделив и… спокоен.
А за ним стая птиц – так угодно богам,
так уж мир не земной здесь устроен.
Почему говорят: нет у моря границ –
есть границы у синего моря:
где границы у моря, там множество птиц,
что ныряют в волну без покоя.
Море грозное нынче, волна до небес,
гребешки, все в слезах, пенясь, плачут.
Посейдон – Бог морской, породитель Чудес,
снова тайны свои в бездну прячет.
Ветер мощью своей похвалиться спешит,
но лица своего не имея,
по волнам, по морям он, бушуя, трубит
и в пути никого не жалеет.
А кораблик лихой, исчезая в волнах,
паруса опустил, но спокоен.
И несется вперёд, растеряв всякий страх.
Он отважен, красив, ладно скроен.
Море, море... Просторы его без границ...
От кораблика птицы отстали,
в шторм исчезли в дали, словно всполох зарниц.
Догонять наш кораблик не стали.
Осенние тропинки усыпаны листвой
Осенние тропинки усыпаны листвой,
как золотом покрыты, умыты все слезой.
Цветы ещё красуются, но дни их сочтены,
а птичье пенье звонкое замолкло до весны.
Задул холодный ветер. Он ярко так живёт,
хоть мечется в порывах, для нас всегда поёт.
И напрочь отгоняя несчастья на пути,
он помогает в жизни нам бодрость обрести.
Осенние, промозглые, тоскливые дожди...
Пройдут они когда-то, а что ждёт впереди?
Ведь тучи, посветлевшие, уйдут в глухую даль,
собьются вместе стаями и заберут печаль.
Закутает природа всю землю в облака,
отступит непогода, развеется тоска.
Не может долго длиться такая канитель,
придёт дождям на смену разбойница-метель.
Осенние, промозглые, тоскливые дожди...
Пройдут они когда-то. Что будет впереди?
Теперь совсем недолго осталось зиму ждать.
А нынешнюю осень лишь будем вспоминать.
Думы мои, думушки
Думы мои, думушки, бессонные голубушки.
Ветер колышет веточки, жду-пожду весточки.
Лодка жизни качается. Всяко, бывает, случается.
О жизни пою, о ней – нет в мире меня верней.
Всё на земле временно. Жизнь я люблю трепетно.
Дни же бывают терпкими. Только любовь моя крепкая.
Жду от тебя весточки, на иву вяжу ленточки.
Небо сегодня грозное, а настроенье морозное.
Думы мои, сударушки, рассыпаются, будто камушки.
Вечер призвал сумерки – опять на душе сумрачно.
Лодка часто качается. Сразу не всё получается.
Как прежде, о жизни пою я, сама с собой не воюя.
ТАТЬЯНА КАРПЕНКО (Санкт-Петербург)
Проникновение в музыку
Послушать мелодичный звон Вселенной
Мне предложил неведомый флейтист,
Но в тот момент я слышала лишь свист,
И ничего из музыки нетленной.
А он с настойчивым упорством муз
Все звуки отражал в лазурных волнах,
Держа любовь на облачных коронах,
Летящих в глубине небесных уст.
И, восхитившись радужным сияньем
Любовных крыл, вместивших мирозданье,
Где вся Вселенная дышала мной,
Я музыкой прониклась неземной.
Молитва
Открой мне Путь, исполненный тревог,
И проведи дорогой первозданной
Средь юных дюн под ветром непрестанным,
Вокруг Твоих таинственных чертог.
Прими к себе покаянную душу,
Вместившую все странности судьбы,
И, как Твои извечные рабы,
Я истин заповедных не нарушу.
Открой мне Путь, чтоб не была слепа,
Определяя вектор устремлений,
Не утомляясь от полночных бдений,
Я оставалась верою крепка.
Открой мне Путь надежды и любви!
Посвящение Блоку
Не странно то, что умер Блок,
А то, что жил и пел!
И странно то, что жить он мог,
И что писать он смел!
Рожденный мальчиком, увы,
Он ангелом служил,
И русским Спасом на Крови
Он меж друзей прослыл.
Его душа стремилась ввысь,
Но Бог его держал,
И на ухо шептал: Смирись!
А он всё возражал.
Последний день средь старых стен,
Последний вздох иль стон,
Срывая оболочек плен,
Он ощутил простор.
Давно уже и Блока нет,
И нет его врагов,
Он нам оставил лунный свет
И ключик от оков.
ДМИТРИЕВА Лора Борисовна (Южа, Ивановская обл)
Я тебя отпустила, помнишь?
Я тебя отпустила, помнишь?
И стараюсь не вспоминать,
Чтоб тебе, мой небесный, легче
Было в райских кущах летать...
Как умела, тебя любила...
Больше жизни...
Жизни твоей...
Оказалось,
Что слово «любимый»
Вдруг исчезло из всех словарей...
Февралём ли его вскружило…
Упокойной свечой сожгло.
Помню, что было...
Да, видать,
Быльём поросло...
Пятое апреля
То ли кофе выпить мне, то ли чаю,
То ли просто выпить двадцать пять грамм...
Я скучаю по тебе, я скучаю,
Так скучаю по тебе по утрам.
Засыпала – пустоту обнимала
И проснулась – рядом нет никого.
Птичка серая три дня куковала.
Мне ещё три жизни жить без него.
А караван идёт
Бечёвка неправильных мыслей
Без свиста совьётся в аркан.
Собаки – и те приутихли...
Не лают на мой караван.
Идёт караван втихомолку,
Неслышно струится песок...
А ангел, вцепившийся в холку,
Мне шепчет: «Ты дай только срок
И будет тебе...
По заслугам... И белка,
И свистнут наверх...
И встретишься с белым верблюдом,
И с неба спланирует стерх...
Всё будет», –
И белым туманом
Ложилась на землю роса.
Мой ангел был чуточку пьяным,
Играя, творил чудеса.
Пижма
Кто тельняшку на себе, кто-то волосы,
Ну, а эта – рвёт свои лепестки,
Монотонно повторяя вполголоса
Про любовь и нелюбовь...
От тоски
В придорожной пыли
Не гадала бы,
Ромашкой весёлою
В полевом букете люди несли.
Парадокс
Припорошены снегом весенним
Мысли мёрзнут в её голове.
Парадокс. Нелогичность явлений:
Белый снег – на зелё¬¬¬ном сукне.
Жизнь – игра?
«Но играют не люди»,¬
Как-то сам напросился ответ.
Парадокс. Ведь она его любит.
Ну, а он, к сожалению, нет.
Частоколом топорщились строки,
И качалась бессмысленно высь
Парой фраз, не звучащих упрёком:
«Не увижу. Но всё же... Вернись».
Про него
Нет-нет, он её не коснулся ни разу,
В глаза не смотрел и ответа не требовал,
Не рвался в цари-короли или князи,
Казалось, доволен был чином констебля.
Ей кофе в постель. И дежурство на кухне:
Котлетки, борщи... И посуда, естественно.
А что? Ведь от этого небо не рухнет
(За небо над ней он был тоже ответственен).
Она удивлялась: «Какой же хороший!»
Но втайне мечтала о чём-то несбыточном.
...Ей в мягкие ткани впивался горошек.
Двенадцать перин... –
Угол в камере пыточной...
Просто стих
Оставляю не родившихся детей,
Незаполненные житом закрома,
Серый лёд взамен бушующих страстей,
Свет очей моих.
Сгустившаяся тьма...
Обернусь!
В стекляшках потускневших глаз
Бывшим пламенем подёрнута зола
И предательский плывёт угарный газ,
Гонит прочь внутри сгоревшую дотла.
У порога догорает уголёк.
Это сердце я с собою не взяла.
Что имела, у твоих сложила ног,
А сама тихонько встала. И ушла.
Дай мне
Дай мне, дай мне, хоть что-нибудь.
Вот – стою на коленях, как нищая,
Как посудина ржавая, влипшая
В бесконечной любви коломуть.
Дай мне горсточку кругляшков
В виде взгляда и слов утешительных.
Видишь, – руки сложила молитвенно
Перед тем, как нырнуть в альков.
Видишь, я – совсем на нуле.
Из шкалы выпадаю и падаю.
Дай сверкнуть. И повеситься радугой.
Или в небо взлететь на метле.
Север на юге
Живи, дорогой, хоть в Москве,
хоть в далёкой деревне.
Я не побегу к тебе, ибо устала бежать...
Болят по ночам мои резвые прежде колени,
И колет под рёбрами что-то навроде ножа.
И время плетёт на щеках моих сеть паутины.
Возможно, не стоило, щурясь, на небо смотреть.
На солнце глаза мои –
раньше две спелых маслины –
Со временем, выгорев,
стали похожи на медь...
Доподлинно знаю,
чтоб стать неделимым и целым,
Должна хоть короткий отрезок
за день проползти,
А ночью ложиться... и спать
в направлении цели.
Но компас, собака,
привык надо мною шутить.
Телеграмма
Разлюбить бы весной во сне...
Так проснёшься и – всё на местах:
Тело – в панцире, сердце – в броне,
Голова – где-то там... в кустах.
Просыпаешься – тишь да гладь!
Никакого сигнала извне.
И не надо к Солнцу летать,
И не надо гореть. В окне,
Словно водоросли, берёз
Ветви-плети. Печаль светла...
Я со дна океана слёз
То ли выплыла, то ли... всплыла.
«Разлюбить – равн;о умереть».
Просыпаюсь. Ура! Живая!
Надо Солнце любовью греть!
Я ЛЮБЛЮ ТЧК ВЫЛЕТАЮ.
Миндально-безнадёжное
В семь неспешных морских узлов
Свяжут хлёсткие ветры дали,
Бриз цветущих садов миндальных,
Горечь сладких предутренних снов.
Нереальной надежды фрахт
С одобренья Небес оплачен,
А по курсу – берег маячит,
Что насквозь миндалём пропах.
Море примет твою печаль.
Утопи в нём свои невзгоды...
Ждут объятия – слаще мёда
И Надежды добрый причал.
НАТАЛЬЯ БОРИСОВА (Вязники, Влидимирская обл)
Скрипка лета
Звучала нежно скрипка лета
Далёкой песней соловьиной.
С небес червонная монета
Тянула лучик ниткой длинной.
Звучали посвисты и трели
Средь зеленеющей дубравы.
Карминным цветом маки рдели,
Пьянили ароматом травы.
В листве таился изумрудной
Дурманный запах сна и мёда,
И тёплым шарфом над запрудой
Туман окутывал с восхода.
Дышало шумно разноцветье,
И перезревшая малина
К земле свои сгибала плети,
Скрывая ягоды-рубины.
Звучала нежно скрипка лета,
Рождая в струнах сонатину,
Как в роскошь бархата одетый,
артист в своей гостиной.
Август на исходе
Август на исходе. Скоро осень.
Лёгкая прохлада по ночам.
Стелется туман вдоль дальних просек.
Птицы растревожено кричат.
Месяц «народился» – серпик тонкий,
Над высокой яблоней повис.
Слышен голос ветра, звонкий-звонкий.
Медленно танцует жёлтый лист.
Яблоко упало. Сад вздыхает
Шелестом слетающих листов.
В небе ало зарево пылает.
Веет стынью в сумраке лугов.
Цыганская осень
Мне чудится осеннею порой
Мелодия цыганского романса.
Играет осень трепетной листвой,
Раскладывая под ноги пасьянсы.
Дождливым днём цыганкой кочевой
Резвится, бойко звякая монисто,
А ночь наполнит тайным колдовством
В фургончике бродячего артиста.
Упрямый ветер с тоненьких ветвей
Сдувает разноцветные браслеты,
Вновь близится рубиновый рассвет,
Пощёлкивает дождь, как кастаньеты.
Опавшая листва горит костром,
Мерцающею и;скрой лист багряный
Взметнётся над пылающим кустом
И заплутает в зарослях бурьяна.
Принарядившись в тонкий крепдешин,
Влечёт цыганка-осень в дерзкий ч;ардаш,
Призывно в танце юбками шуршит,
Раскинув веер листьев, словно карты.
И в глубине каштановых аллей
Она, тасуя пёструю колоду,
Предскажет благородных королей,
Покуда в свете есть такая мода!