Щебетали под куполом птицы,
люди в лавки монеты несли...
Он приехал верхом на ослице,
оба были в дорожной пыли.
И хоть Город весной был украшен,
Он с тоской озирался окрест,
ибо всё уже ведал про Чашу,
про Иуду, Голгофу и Крест.
Зная всё, что на Пасху случится,
Он пытался рассеивать тьму,
но апостолов глупые лица
не внушали надежды Ему...
А народ неподъёмною глыбой
развлекался предпраздничным днём
чёрствым хлебом, протухшею рыбой
и прокисшим на свадьбе вином.
И очнулся, хотя и не сразу,
от запойного, тяжкого сна
смертным саваном связанный Лазарь
и потребовал тут же вина.
Понимая, что всё бесполезно,
и провидя ужасный итог,
исцелял Он хромых и болезных -
по-другому Он просто не мог.
Иступлённо, наивно, упрямо,
словно был пред Отцом виноват,
изгонял Он торговцев из Храма,
но они возвращались назад...
Император справлял именины,
Прокуратор лечил геморрой,
а ослица жевала маслины
в том саду под Масличной горой.
Обезумев от власти и денег,
как любой проходимец и вор,
утвердил Ему Первый Священник
вечно действующий приговор.
А потом - так уж в жизни ведётся -
неизбежно в назначенный час
самый преданный - вдруг отречётся,
самый умный - вдруг подло предаст...
Слева Дисмас висел кривовато,
справа Гестас висел, как мешок.
Обессмертив попутно Пилата,
Он к Отцу на свиданье пошёл.
Как Звезды Вифлеемской осколок,
по щеке прокатилась слеза.
Крестный Путь на Голгофу был долог
и коротким был путь в небеса.
Заблудившимся в истинах ложных
не решить ни единый вопрос.
Но Христа не распять невозможно,
ведь иначе - какой Он Христос?..
А ослица доныне пасётся,
в Гефсиманском саду - благодать.
И никто здесь уже не спасётся,
ибо некому больше спасать.