Игристое шампанское будоражит кровь.
Но отведавший однажды терпкого тернового джина, вдруг, с радостным удивлением откроет для себя более глубокий, полный и выдержанный вкус.
Отвергнет ли он при этом один напиток в пользу другого? Как знать? Может быть, и нет.
Но, по крайней мере, несомненно поймет, что, само по себе, никакое шампанское не сможет открыть всю вкусовую гамму алкогольных напитков. Что кроме него, есть и будет оставаться, что-то еще, малознакомое, малоизведанное, но такое манящее и притягательное.
Орудующий веслами испытывает мальчишеский задор и бодрость, но, однажды рискнув поставить парус, никогда уже не вернется к веслам. Точнее, вернется, конечно, скуки ради или в мертвый штиль. Или просто захочется «раззудить плечо» и выплеснуть удаль молодецкую. Но заменить ими парус - никогда! Это незаменимо. И незабываемо.
Достаточно попробовать хоть раз…
Так и с прозой. Если поэзию можно сравнить с текущей водой, то проза, это - сам источник с водой, берегами, и окружающим ландшафтом.
Если поэзия будет дорогой, то проза будет – путь; путь, вмещающий в себя не только внешнюю атрибутику, как-то кусты, деревья, верстовые столбы и пыльные лопухи, но и самую ментальную сущность, отношение его к следующему по нему и наоборот.
Так неслучайно, наверное, каждый в свое время, приходят к прозе Пушкин, Гете, Пастернак и многие другие известные поэты.
Очевидно возникает потребность. Очевидно, рано или поздно наступает момент, когда чувствуешь, что хочешь сказать «нечто» такое, что не в силах выразить(передать) привычным стихом. Когда в поисках некой «жемчужинки» вдруг нарываешься на столь великий и неподъемный пласт, пред которым бессильны кирка или лопата.
Здесь нужен уже отбойник, грейдер, а то и целая буровая…
Сколько разбросано провидением по миру подобных жемчужин и так ли уж обязательно для каждого непременно отыскать (или попытаться отыскать) свою?
Оставлю вопрос риторическим. Но ведь можно быть великим поэтом и не единожды не ощутить в себе данной потребности!
Байрон или Шекспир не создали ни одного мало-мальски известного прозаического произведения (так ли? уточнить!) однако, и тот, и другой, по праву занимают первые места в ряду великих мировых гениев. О чем это говорит?
Конечно о том, что это им было и не нужно. Ведь ни поэзия, ни проза, не являются конечными абстрактными идеалами, а лишь живыми инструментами, необходимыми для достижения этих идеалов.
Спросим себя: на что ориентирована поэзия? Конечно же на чувства, в первую очередь. Не могу удержаться, чтоб не привести здесь один случай из собственной жизни.
Однажды мне позвонил брат (экономист по образованию и математик по складу ума) и сказал:
-Читаю твои стихи. Скажи…ты разве не знаешь, что жасмин с сиренью цветут не в одно и то же время?
- ???
Брат пояснил. Оказалось, в одном из стихов (достаточно неплохом, самом по себе) были такие строки «…дурман жасмина и сирени из растворенного окна».
Я сначала удивился. Потом согласился. Потом не выдержал:
- Слушай – воскликнул я – а какая, по большому счету, разница? Не все ли равно? Был бы стих хорош…
Но для брата - разница была. По аналитическому складу ума своего он, как всегда, в первую очередь пытался «алгеброй гармонию поверить». Вот это-то временное несоответствие (из жизни нашей отечественной флоры) и послужило для него пресловутым сучком-задоринкой который, волей-неволей «спотыкнул» его, помешав в полной мере насладиться всеми красотами стиха.
К чему это я рассказываю? Сам не знаю. Наверное, к тому, чтобы отметить – то, что прощается в поэзии, не прощается в прозе. Поскольку проза (не жвачка, а настоящая проза) предполагает умного читателя, надеясь на то, что он, читатель, вполне поверит пишущему; его мыслям, душе, сюжету. Точнее, не только поверит, но и согласится с ним.
Иными словами - станет как бы продолжением писателя (или писатель-читателя??разобраться!)
Еще одна характерная особенность которую нельзя не привести – трактовка.
Любые не конкретные строки любого конкретного стиха (а то и весь стих, в целом) при желании, всегда можно трактовать, так сказать, в «меру своей распущенности», т.е. в меру воображения. Вот, пример (орфография и пунктуация сохранены).
Даниил Хармс
«Гахи глели на меня
Сынды плавали во мне
Где ты мама, мама няма
Мама дома мамамед…!»
Дальше продолжать? Вот еще…
А.Введенский.
«Махнув хвостом сказал кобыла
андреевна меня любила
восходит свежий комиссар
как яблок над людьми
как мирновременный корсар
имея вид семи…»
Ну, это дурачество, скажите вы. Хорошо. Вот вам посерьезней.
Габриэл Плэска
«Приходит человек с медным лбом
я тоже вернусь в озеро
в озере рассказываю как медленно
все-таки это было:
киборги бросаются
через холм золотым мячом пришел
человек с медным лбом…»
Это так, навскидку. Примеров- масса. Откройте того же В. Хлебникова; там, у него, подобные «замурдэнэ» - одно на другом и другим погоняет…
А вообще, когда читаю подобного рода вирши, меня почему-то больше всего интересует: а понимал ли сам автор то, что писал? Говоря словами брата «собственная мысль автора далеко не всегда перекликается с воображением и трактовкой читателя».
Это при условии, что написано ясно и понятно. А если не ясно…
Какой-нибудь стоящий на распутье неофит послушает все это и скажет: «неа, лучше я стихи писать начну; за них спросу меньше».
Это шутка, конечно. Но в каждой шутке, как известно…
Стих может быть в высшей мере сумбурным, но, несмотря на это, восприниматься на слух своей напевностью, звукорядом, неким скрытым тембром, ложащимся в унисон с тембром нашей души…
Стих – музыка, воспринимаемая без текста.
Проза – текст, не воспринимаемый без музыки; без глубокой внутренней музыки его наполняющей – веселой, грустной, вдумчивой, релаксирующе -отвлеченной, но обязательно – музыки.
Отсюда, то, что прощается поэту, никогда не прощается прозаику, поскольку последний имеет гораздо более обязательств и гораздо менее лазеек, чтобы от них увильнуть.
Дежурное оправдание рифмующего строки «я пишу душой» совершенно не годится к оправданию, слагающего нерифмованные строки в единый, наполненный внутренним ритмом, текст.