Мне, знаете, сразу суслик вспомнился: видишь суслика? нет; а он – есть.
Так и с образом; тот еще суслик!
Просто «суслика» (образа) днем с огнем не сыскать, зато, если «суслик обыкновенный» нужен или там «шанхайский» какой (образ художественный, повествовательный) – пожалуйста, к вашим услугам. Как же, блин, до первоистоков докопаться…?
Ладно. Схитрим. Начнем двигаться от «противного», т. е познавать причину через следствие. Это как? Сейчас увидите.
Для начала сделаем вид, что никакого «просто образа» нам и даром не надо. Ну, вот сказали – нет, и ладно. Не больно то и хотелось!
А какой тогда есть? Э…образ художественный, образ повествовательный…
Стоп! Достаточно. Подавайте ка нам художественный.
Итак, наличие образа художественного не одним литературным справочником подтверждается. Есть, мол, такой. Существует. И не просто существует, а еще и в разных «ипостасях», как и всякие ипостаси, вполне автономных друг от друга, но, при случае, способных весьма успешно (и плодотворно) в различных вариациях между собой соединяться. Коснемся самых основных (обще употребляемых) из них, вот они:
1.Олицетворение.
2.Метафора.
3.Сравнение.
4.Гипербола.
5.Оксюморон.
6.Антитеза.
В соответственной литературе список данный приводится правда в обратном порядке, но я позволю себе вольность перевернуть его вверх «ногами». Начнем, если не возражаете, с «олицетворения». (Поступаю так не из выпендрежа или духа противоречия, единственно по причине личного понимания «важности» каждой из них.)
Итак…
1.Олицетворение. Особый вид метафоры. Перенесение свойств живого существа на неодушевленные предметы или явления.
Пример: «стукнут пальчики дождя» (Д. Кедрин)
"лазурь небесная смеётся,ночной омытая грозой (Ф.Тютчев)
"вдруг зарыдали разливные бубенцы" (С.Есенин)
Что-то во всем этом есть, не правда ли? Этакое лирическое и….
Не знаю, был ли первочеловек Адам поэтом, в эпоху эдемского своего пребывания, но то, что у него были все предпосылки стать им после…так это, как говорят - к бабке не ходи.
Да, впрочем, и бабки тогда еще никакой еще не было! Сидел он бедняга один (Ева, как и все будущие потомки ее по женскому колену, гораздо менее склонная к «самобичеванию и самокопанию» конечно, спала) на вершине поросшего вереском косогора и, очами полными тоски, не мигая взирал на большую круглую луну.
«Что? – ехидно усмехалась (ну, или думала) луна – Выкусил? Наелся яблочек? Так тебе и надо, дураку! Пронесет теперь, глядишь, аж до двенадцатого колена!»
Адам не отвечал ей. Теперь, когда Бог перестал открываться ему, он вдруг особенно остро ощутил неведомое дотоле чувство одиночества.
«Брр….скорей бы утро! – кутаясь в теплую овчину (младшенький, Каин, уже осваивал тогда животноводством) сквозь зубы бормотал он - Утром снова взойдет солнце, станет тепло…»
Солнце…Возможно уже тогда наш далекий предок впервые (пока еще неясно, полу осознанно) впервые провел ассоциативную параллель между Богом Творцом и Его, дающим свет и тепло творением; ещё наивно, по детски, но, уже не без доли определенной логики, небезосновательно приписав жизнеутверждающему светилу божеские, а значит и свои (« по образу и подобию») человеческие качества и черты -
солнце стало богом.
А если и не богом то, в понимании древних, существом вполне одушевленным и способным, по своей воли и прихоти, совершать те или иные, добрые или дурные поступки.
Со временем (а весьма вероятно, что и одно-временно) аналогичными качествами были наделены также и другие (неодушевленные?) творения: ветер, звезды, дождь, земля, горы, деревья, трава. Примеров – успевай пальцы загибать. (Скорей легче сказать, что в общий перечень не попало) Ну, а если иметь еще и капельку воображения…
Возьмем хоть бы месяц.
В сказках, стихах, былинах, он и серп, и пирога, и колыбель, и коромысло, и медный пятак, и дынная корка, и свернувшийся клубком котенок; он и «щербат», и «рогат», и…даже «плешив». Вот такой себе портретик получается…
Все зависит, повторюсь, от авторского воображения и, конечно (что немаловажно) настроения.
Но, все же, почему я «присудил» олицетворению, этой, казалось бы, рядовой ипостаси поэтического образа, первенство над остальными? Минуточку терпения. Коснемся обычной метафоры; метафоры «классической», как я бы ее назвал.
2.Метафора. Перенесение свойств одного предмета на другой по принципу их сходства в каком-нибудь отношении или по контрасту:
«и свежих капель виноградник зашевелился в мураве (О. Мандельштам)
«как бронзовой золой жаровен жуками сыпет сонный сад» (Б. Пастернак)
«пусть черемухи сохнут бельем на ветру, пусть дождем облетают сирени» (В. Высоцкий)
Теперь сравним одну и другую. Что сразу бросается в глаза? Правильно! Присутствие в первой – креатива.
Наделять одушевленными чертами неодушевленные предметы (явления) давать им жизнь, не правда ли занятие куда более благородное и возвышенное, чем просто называть лампу – грушей, или наоборот? Смеюсь. Обе ипостаси одинаково нужны и необходимы для формирования единого и гармоничного поэтического образа, как необходимы для нормального развития и функционирования человека не только руки или ноги, но и все остальные причиндалы. Смеюсь, но, приведись вдруг выбирать, все же предпочел бы ногам – руки. Без них уж и впрямь как без рук!
3.Сравнение. Один из способов косвенной характеристики. Уподобление одного предмета другому:
« и, как уголь по рисунку, грянул ливень всем плетнем»
«и рыхлый, как лёд, трещал и таял кресел шелк» (Б. Пастернак)
На первый взгляд не сразу уловил принципиального отличия от метафоры «классической». Потом прояснилось. В первом случае мы имеем дело с «уподоблением», во-втором – с «перенесением свойств». Однако, оба случая так неясно и размыто, разграничены между собой, что человеку неискушенному в «технической» казуистике вполне могут показаться одним целым. И даже для поэтов (позволю себе такую ересь), как кажется, точное разграничение не будет являться вопросом принципиальным.
Оставим же препарирование анатомам от литературы…
4. Гипербола. Стилистическая фигура, основанная на преувеличении тех или иных свойств изображаемого предмета:
«Я волком бы выгрыз бюрократизм. К мандатам почтения нету» (В. Маяковский)
«Четыре года мы побег готовили, харчей три тонны мы наэкономили…» (В. Высоцкий)
Ну, здесь, как бы, все понятно. Бери больше, кидай дальше, т. е, бери предмет и делай из него то, чем он не является: муравья превращай в слона, а слона…еще там, в кого-нибудь пострашнее.
Едем дальше:
5. Оксюморон. Парадоксально звучащая антитеза. Остроумно - стилистическая
фигура или стилистическая ошибка — сочетание слов с противоположным значением (то есть сочетание несочетаемого):
«Но красоты их безобразной я скоро таинство постиг». (М. Лермонтов)
«И убогая роскошь наряда - все не в пользу ее говорит». (Н. Некрасов)
«Смотри, ей весело грустить, такой нарядно обнаженной». (А.А. Ахматова)
О, это уже интересней! Думаю, оксюморон по праву мог занять место где-нибудь между олицетворением и метафорой. А может быть и… Но оставлю читателю самому решать, что ему больше нравится. Перейдем к последнему пункту в нашем списке – антитезе.
6.Антитеза. Стилистическая фигура, основанная на резком противопоставлении образов и понятий или означение всякого значимого контраста:
«Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно. (М. Лермонтов)
"Я - царь, я - раб, я - червь, я - бог! " (Г. Державин. )
Ну, тут и добавить нечего. Одно слово: красота!
И, знаете, я, кажется, поторопился с расстановкой приоритетов. Не в том смысле, что вернул бы все на прежнее место, и не в том смысле, что попытался переиначить бы как-то по другому, а в том смысле, что дочитав до конца, растерялся просто, не зная, кому и отдать пальму первенства. А вы, как думаете...?
Но, вот, все необходимые ингредиенты у нас на руках. Теперь: посолит, поперчить, добавить маслица…ах, запахло как!
Все они, ингредиенты эти, те же, что и в басне про кашу из топора. Без них и не сваришь ничего, один топор разве – идею голую; чем у нас до сих пор публицисты и занимаются.
Но…тсс…«ничего, ничего, молчание!»
Мы понемногу подходим к тому, откуда пришли. Итак: образ и образность. Без – образность и безобрАзность. Безобразность…
Заглянул в пару-тройку словарей. Везде, представьте себе, почти одно и то же: некрасивый, неприятный, уродливый. Более других далевское понравилось. Он, к общему «букету», добавляет: «…лишенный внешнего образа, определительного вида, формы».
Вот откуда значит слово пошло! Безобразный – без образный, не имеющий вида, лица!
Кажется, ключ найден. Лицо – образ. Образ – лицо. Лицо стиха. Лицо автора, в первую очередь, его ЛГ (что в поэзии, в отличие от прозы, всегда почти – одно и то же) неважно кем, о ком, или от чьего лица ведется повествование: человека ли, пса, дерева или тапка.
Все равно, и пес, и дерево, и тапок мыслят, чувствуют, говорят – словами, чувствами, мыслями автора; видят окружающий мир (и себя в нем) его глазами.
«Труд художника – говорит в своей «Теории литературы» Б. Томашевский – нравственный подвиг, поскольку он осуществляет материализацию высших идей и конкретизацию абстрактных понятий».
И здесь поэт становится тем же художником с той лишь разницей, что художник предлагает зрителю уже «готовую продукцию», такой, какой он (художник) видит её, а поэт, с помощью закодированного звукоряда трансформируемого в мыслеобразы, предлагает каждому самому, на свой вкус, «дорисовать» начатую картину в меру личного воображения…
* * *
Зададим себе вопрос: а так ли уж нужна образность в поэзии, так ли уж необходима? Не является ли она лишь внешней, эстетической стороной стиха, так сказать, атрибутикой, лишившись которой хороший стих не перестанет быть таковым, а плохой - плохим и останется?
И не задумываясь, ответим: конечно же, нет!
Потому, что хороший стих просто в принципе не может быть без - образным; образность и идея в нем никоим образом не будут противоречить одно другому, а напротив дополнят и уравновесят друг друга, как два конца одного коромысла – отломилось одно и…неси ведра в руках…
Но, что же все-таки одухотворяет стих, делает его живым, чувственным, осязаемым?
Что служит той неуловимой живоносной искоркой, зажигающей его изнутри, придает ему свое «лицо» - индивидуальность и неповторимость?
«Главное в образе – метко замечает Б. Томашевский – всегда является неожиданная деталь (мысль, штрих) подмеченная автором и не видимая, не бросающаяся в глаза до того момента никому другому».
Неожиданность! Некая авторская фишка (называю это «чертиком, «изюминкой») присутствующая в тексте (чаще всего в концовке), словно невзначай западающая в самую душу читающего, ударяющая по самым чувственным струнам, задевающая за «живое».
Крохотная деталь, мелочь, совершенно как будто не существенная – ремешок от часов, пуговица-глаз плюшевого медведя, ржавая гильза – могут сыграть роль катализатора и «взорвать», казалось бы, самый безобидный и мало эмоциональный стих.
НЕПОСЕДА
А стихи, будто малый ребенок,
Непоседливый и капризный;
Пяткой комкают саван пелёнок:
Где нога, где рука -
разберись - ка!
Не расчешешь в пробор, не расправишь,
Не уложишь в рядок -
хоть ты тресни!
Чертенята шальные играют,
Баламутя хвостами безбрежность
Вопрошающих глаз….
По гардине
Пятаки разбросал да полушки
Лунный свет…
Мотылями ночными –
Первый снег -
белый пух из подушки.
И ни боли, ни злобе нет места -
мне сегодня они не порукой.
Отлетят, упадут в неизвестность
Оставляя лишь сладкую муку
Отгоревшего дня….
Лишь терпенью
Окрыляющей станет наградой -
Приоткрывшихся губ откровенье
Непоседы
сопящего рядом.
Сентябрь 2013
ПУГОВКА
Я в рубахе рожден
да пуговкой
зацепился, на свет вылазючи
из тепла дармового, сонного,
то ль за форточку, то ль за дверь…
Солнце хвост загибало бубликом
и тащило во двор
проказничать,
распугав с косяка оконного
задремавшую сладко
тень.
Не заметили?
Вот уж вышло так;
Не за горы упал, не за море.
И пропажа, поди, не важная;
не подняли, не подмели…
И с тех пор вот, с душой распахнутой,
все по жизни качусь,
играючи,
как та пуговка убежавшая
от постылой своей
петли…
В небе месяц висит
подковою.
Над землей тишина колышется.
Задувает гуляке позднему
в ворот утренним холодком.
Вот бы, взять, да пришить бедовую!
Да распахнутым –
легче дышится
и не режет, как снег полозьями,
горло жестким
воротником…
Я рубаху свою,
без жалости,
брошу встречному – поперечному:
не взыщи, что дырява - латана;
на! - носи, да и все дела.
Только первому – брюхо парусом,
а второму –
широкоплечая,
в рукавах длинновата - пятому,
а шестому…вообще
мала.
…Что ж, видать, самому
отмерено
в той рубахе до срока хаживать.
Но, когда из подъезда вынесут,
чинно, буднично, не спеша,
ловко выскользнув из
петелечки,
усмехнётся « смешной» пропажею,
и на небо вернется синее
загулявшаяся
душа.
25 октября 2015
****
В заключении хотелось бы процитировать еще одно место из упомянутой уже «Теории литературы»: «Сотворённый человеком образ может существовать в пространстве при наличии подпитки психофизической энергией человека, энергией чувств и эмоций, до тех пор, пока его представляет своею мыслью человек, люди (сообщество).
Чем большее количество людей подпитывают образ своими чувствами, тем образ сильнее, тем сильнее возможность обратного влияния образа на деятельность как отдельного человека, так и (сообщества). Яркий образ, созданный писателем или поэтом, способен формировать характеры, манеру поведения больших и малых социальных групп, в связи, с чем встаёт проблема определённой культуры творения образов, присущей народам и странам, нациям, государствам и этносам. Наследие образного мышления любого народа можно рассматривать как своеобразный «оттиск» его воззрений на мир, на смысл жизни, и на своё предназначение в этом мире».
Считаю данную мысль крайне важной и именно ей и хотел бы закончить данный краткий очерк, поскольку сам уже не раз (на различных ресурсах) пытался обратить серьезное внимание читателей и коллег по перу на то, что ремесло поэта является не только лишь прихотью, известного рода времяпровождением, но даром - обязательством, сравнимым с обязательством священника, учителя, врача, с той лишь разницей, что учитель «лечит» ум, врач – тело, а поэт и священник – душу.
Что для человека верующего (а пишущий эти строки имеет дерзновение себя к таковым причислять) понятия бренности, преходящести тела и вечности, уникальности человеческой души которую, однако, все же можно обречь погибели – далеко не пустые слова. И, что всегда и во все времена, поэт (подобно священнику) несет полную и безоговорочную личную ответственность за сказанное им слово и за того, в душу которого оно, упав, прорастет.
СВИРЕЛЬ
«…Лишь в этом смысл – марать тетрадь,
печалиться в канун веселья,
и болью чуждых солнц хворать,
и умирать для их спасенья».
Б. Ахмадулина «Описание боли в солнечном сплетении».
Под перехлёст ночного соловья,
К земле прижатый крючьями ветров,
Лежу, беспечно голову задрав,
Пью молоко неведомых миров.
Сплетаю в сеть нелепые стихи
(Вновь предпочтя каракули – словам)
И звёздами слетают мотыльки
В мой, муравою латаный, карман…
Застыли псами чуткими у ног
Холмы седые, уши навострив…
Кто я сегодня: нищий? полубог?
Симфоний скерцо, или, лишь мотив
Свирели тонкой – хрупкие бока –
В обветренных губах у Пастуха?
Тростинки шорох, шепот камыша…
Но у свирели – в музыке душа!
И та душа – лишь музыкой полна…
О, чем же станет звонкая она,
Когда, польстясь на царственный гавот,
Ниспосланного дара своего
Лишится всуе, возгордясь собой…?
Лишь, высохшего дерева щепой!
…Вот так, мой друг, когда-нибудь и ты,
Под благовест весеннего дождя,
В порыве ясной, светлой простоты,
Поймешь и сам: иначе жить нельзя.
Что в череде находок и утрат,
Прозрев конец и таинство начал,
Лишь только тот воистину богат,
Кто самого себя - другим раздал.
Вот, оттого, без видов и причин,
Как очумелый соловей поёт.
И, оттого – то, сердце и стучит,
Что, если остановится - умрёт.