Летел во мглу трамвай зимою вьюжной;
дошкольник улыбался ртом щербатым
и повторял: «Вагон идёт до Южной!»
вслед за вожатым.
Александр Калужский, "Знамя", 2015, №8
Дублятор
Я знал, что повторенье - мать ученья,
И в чём бы, и куда не направлялся -
Дублировать любые объявленья
Всегда старался.
Объявят, мол "вагон идёт до Южной",
Я это повторяю многократно,
Отчётливо, с улыбкою радушной,
Чтоб всем - понятно...
Но ехал - знать, судьба моя такая -
С каким-то типом, хмурым и поддатым...
Теперь, вот, улыбаться привыкаю
Я ртом - щербатым...
Я пёрышко нашла у кресла на полу,
и стала жизнь моя похожа на стрелу.
Куда летит стрела, кому принадлежит?
И почему лесок осиновый дрожит?
Мария Маркова "Дружба народов",2017, №7
Ассоциации
Когда я что-нибудь на улице найду -
В раздумие тотчас впадаю на ходу.
Вчера нашла стрелу, доспехи и кинжал,
Домой к тебе пришла, хоть ты не открывал,
Но я через окно - ведь мне не привыкать!
И как давай тебе вопросы задавать:
Зачем жужжит пчела? Куда олень бежит?
В Норвегии земля кому принадлежит?
А если дважды два - то почему не два?
Насколько у слона большая голова?
Что значит слово "брысь"? Куда уходит высь?
И почему ты мне всё время - "от...цепись"?
Я не был в одной с ними стае,
где просто, но ох неспроста
они своих книжек листали
друг другу пустые места...
Евгений Каминский, "Звезда", 2018, №2
Интрига
В хорошем издательстве, кстати,
Я выпустил книгу свою.
И вот получил из печати
И слёзы горчайшие лью:
Обложкою можно гордиться,
Но каждый мелованный лист,
Где строки должны находиться -
В реальности - девственно чист...
Но есть и другая интрига:
Зачем уверяют друзья,
Что это - прекрасная книга,
И лучшая книга моя?
Проезжаем деревню Усадище,
и сейчас же кончается сеть.
Ты к окошку поближе усядешься,
чтобы будущее разглядеть.
Михаил Александр, «Звезда», 2018, №9
Облянищево
Назову я число преогромное
Мест, где мне побывать повезло!
Но запомнилось тихое, скромное,
Небольшое, глухое село.
Называлось оно Облянищево,
Подъезжаем – кончается сеть.
И в окошко увидел я нищего,
И собаку ещё. Обалдеть!
Разглядел старика на завалинке -
Песню он под гармонику пел!
А на нём - разноцветные валенки…
Даже это – и то разглядел!
И других мелочей эмпирических
Я в подкорку впитал, без числа!
Ведь в других-то местах, исторических,
Сеть везде, понимаешь, была…
За камерой слежения глаза,
Ты снова попадаешь в объективы,
И, если пленку прокрутить назад,
Шаги твои как будто объективны.
Михаил Мухин, «Урал», 2018, №8
Трагедия
Везде и всюду чувствую глаза,
Сквозь пристальные камеры слеженья.
Нет, в целом, я конечно, очень «за»,
Но в частности – имею возраженья.
Нас удручает беспощадный век
Своим активным, негативным полем,
Но более подавлен человек
Таким тотальным видеоконтролем!
Я тоже грусть в своей душе несу,
Глазастый мир – и для меня тоскливый…
А раньше – сунешь в сумку колбасу,
И мимо кассы – радостный, счастливый!
Произрастает из-за леса
листва непрожитого дня.
Ее рассветная завеса —
блажному взгляду западня.
И всей разверстки каждый атом
дрожит на жилах тишины,
подсвечен снизу розоватым
и сизым — чуть со стороны.
Сергей Попов, "Дети Ра",2018,№6
Атомное
Гуляла в платье розоватом
Одна у моего окна.
Просвечивался каждый атом,
Сквозь шелковистость полотна.
Отчётливо – неимоверно,
Блажному взгляду западня.
Гуляла полчаса, примерно,
Потом взглянула на меня.
И с непосредственностью милой
В оконный крикнула проём:
- Чего глазеешь, сизорылый?
Греби сюда - пивка попьём!
Что-то наши классики того...
И осталось в памяти не слово,
а бульдожья челюсть одного
и моржовые усы другого.
Елена Игнатова,"Знамя",2018,№9
Остаток
Хоть любила классику всегда -
Не осталось в памяти ни слова,
Но зато осталась борода,
Этого... ну, как его... Толстого!
А ещё - ужасно длинный нос,
И усишек щётка озорная...
Вот кому принадлежат - вопрос:
Помню, что фамилия - смешная...
Уши-лопухи у одного,
У другого - пузо и морщины...
Что-то наши классики - того:
Малосимпатичны, как мужчины...
Я от любви немею
Сердцем податлив как воск
Думать я не умею
Думает только мозг...
Константин Кедров-Челищев, "Дети Ра",2018,№4
Мозг
Внутренний мир - имею,
Внешний имею лоск.
Всех на Земле умнее -
Так утверждает мозг.
Мою ли я посуду,
Брею ли я коня -
Мозг мой всегда и всюду,
Думает за меня.
Множество в нём извилин,
Множество в нём борозд.
Он не всегда стабилен,
Но никогда не прост.
Повелевает мною
Серое вещество...
Только стихи, порою,
Пишутся без него...
Нет горы, а облако осталось,
Срыли гору, а оно стоит,
Где ему клубилось и леталось,
Грезилось, и плакалось навзрыд.
Алексей Ивантер, "Дружба народов", 2018, №6
Облако
Срыли гору, гады, гору - срыли.
А над нею были облака.
Все они, конечно же, уплыли,
Лишь одно стоит ещё пока.
Я на свете повидал немало,
В разных регионах погостив.
Но нигде такое - не стояло...
Это абсолютный эксклюзив!
Только некто, подошедший справа,
Голосом весёлым говорит:
- Дарагой, ведь это Балаклава!
Здесь, как говорится, всё стоит!
Мне, к примеру, скоро девяносто,
Но скажу тебе наверняка...
Что за люди - так легко и просто
Всё опошлят - даже облака...
Набухли глазницы у каменных баб —
Не плачут, но будут и слезы, —
Открыты их лица, хоть голос и слаб,
А в сердце — сплошные занозы.
Владимир Алейников,"Дети Ра",№1,2018
Опыт
У каменной бабы и нервы - кремень,
Ты даже представить не можешь,
Что ей нипочём и солдатский ремень,
И кнопку на стул - не подложишь!
У каменый бабы такие мозги -
Резец застревает токарный!
Но если набухли глазницы - беги,
Подальше, на всякий пожарный...
Не надо глядеть на меня свысока -
Я храбрость мужскую не предал!
Какая у каменной бабы рука -
Не знаешь?
А я, вот, изведал...
...И откуда мысли взять под старость,
если мыслей сроду не бывало,
а теперь и вовсе не осталось.
Михаил Айзенберг,"Знамя",2017,№1
Константа
С голопузой юности - не скрою,
Мозгом не особо напрягался,
Думал: мысли дело - наживное!
Как же я жестоко ошибался...
Годы шли, бежали и летели
Кубарем по жизненной дороге,
А теперь плетутся еле-еле...
Потихоньку подвожу итоги:
Печень увеличилась в объёме,
И живот, и бёдра округлились,
Пребываю в постоянной дрёме,
А мозги - совсем не изменились!
И сегодня, как в начале жизни,
Шевелить мне ими - неохота,
Но зато осталось в организме
Чистое и девственное что-то!
в нехороших калошах
скользя по грязи
на перроне продрогши
сам себе поднеси.
и езжай по пороше
гром тебя разрази
в плоскошария мокши
азимутом эрзи.
Евгений Стрелков,"Октябрь",2017,№12
Качели
Сам себя критикую,
Сам себя не люблю,
И виню за любую
Нехорошесть свою:
Вот, чужие калоши
Утащил и ношу,
Вот, какой нехороший -
Сам себе подношу,
А другому - ни капли,
Как бы он ни просил...
Я ходил на спектакли
И мешок приносил:
Из него помидоры,
Где повсюду гнильца,
Получали актёры
Прямо в область лица...
Гром меня разрази же
И комар забодай!
Падать некуда ниже,
Тут рыдай не рыдай...
Но всё время охота
Мне себя оправдать...
В плоскошариях что-то
Замыкает, видать...
Вновь я выпил цинандали
через сорок лет.
Да не та лоза в бокале -
молодости нет.
Алексей Пурин,"Знамя",2017,№10
Вывод
Взял в кафешке на вокзале
С мясом три блина,
Чебуреки, "Цинандали" -
Отравился, на!
Стали ноги словно вата,
Слёзы, тошнота...
"Цинандали" виновато:
Знать, лоза - не та...
Дно кладущий на дно
круглых вод, вечереющих тайно,
свет озерный сходился в рядно,
как листва, неслучайно —
в тот единственный путь,
что казался листвою узорной,
чтоб его не забыть,
погружающий вечер озерный...
Ирина Машинская, "Звезда", 2018, №1
Положение
Я по жизни иду
И следы оставляю исправно,
Постоянно кладу -
Неслучайно, узорно, забавно!
Попадётся рядно -
Накладу, пусть народ посмеётся,
И на дно, заодно,
Если дно на пути попадётся.
Люди смотрят вослед
И кричат, пораскинув умишком:
- Очень светлый поэт!
Но на всё положительный - слишком...
Хроника суток, подделка времен:
переиначить бы все изначально —
мальчик, который когда-то влюблен
в девочку был, не глядел бы печально.
Сергей Калашников, "Звезда", 2017, №1
Да кабы
- Хватит, Калашников, Ваньку валять! -
Ты деградируешь, честное слово!
Мальчику хором - опять и опять -
Дяди и тёти внушали сурово.
- Если бы девочку ты полюбил,
Мог человек из тебя получиться:
В школу бы вовремя ты приходил,
Стул педагога не мазал горчицей!
Мальчик печально глядел в потолок,
Как же, он думал, вы все задолбали!
В девочку мальчик влюбиться не мог -
Девочки мальчика - не привлекали...
не здесь, не здесь, где тьма и таракань,
и лёгкая вахтёрша на подъёме
стучит клюкой: ты будешь кто такой,
такая ночь, что я не вижу, кроме
кромешной тьмы, ловлю её рукой...
и мёртвую герань, и крепдешин,
и лаковую лодочку в прихожей,
одну на свете, помоги ей боже,
когда весь дом погас, и ни души...
Екатерина Перченкова, "Знамя", 2017, №8
Попадалово
Приехала куда-то в не туда -
Ни освещенья нет, ни интернета,
Спросила:
- Что за город? -
Дед с клюкой,
Дал по горбу, но не дал мне ответа,
Возможно потому, что был глухой...
Куда идти? Кругом одна герань!
И та уже свисает, неживая,
Спина болит от дедовой клюки,
И улица крива, и мостовая
Такая, что ломает каблуки...
Вдруг лаковая лодочка с гребцом,
Кричу ему:
- Мужчина, подвезите!
- Садитесь - отвечает - не вопрос!
- Вы так добры! А вас зовут не Витя?
- Да нет, Харон!
Я многих здесь подвёз...
носители ботинок без подошв,
отныне я один из вас, ребята.
сперва попал под снег, потом под нож
с ума сошедшей стрелки циферблата.
не вовремя скосило каблуки,
и разъедает соль носы и пятки,
а лужи холодны и глубоки —
непросто бормотать, мол, все в порядке.
Андрей Фамицкий, "Новая Юность» 2017, №3
Карма
Мне с обувью фатально не везёт:
Куплю шузы, чтоб выглядеть брутально,
Надену - и кислотный дождь пойдёт -
Подошвы отлетают моментально!
Куплю другие и отправлюсь в путь,
Пройду едва ли полтора квартала,
И наступлю в такое что-нибудь,
И новых каблуков - как не бывало!
Но всё в порядке - я переборол
Кармически прилипшую заразу:
Сегодня, вот, ботинки приобрёл,
И сам подошвы им отрезал - сразу...
Приходит к любимой поэт с топором,
в глазах оловянных по бесу:
в вопросах любви он идет напролом.
Ну кто остановит повесу...
Евгений Каминский, "Урал", 2017, №12
Довод
К любимой с цветами приходит дебил,
С шампанским идёт маразматик.
А я завсегда с топором приходил,
Поскольку поэт и прагматик.
И сразу, с порога, бросал я в упор:
- Ты любишь меня, дорогая? -
А сам потихонечку гладил топор,
Глазами почти не моргая...
Пусть в грязных ботинках и в старом пальто,
Пусть ростом и статью не вышел,
Но кроме "люблю" я от женщин зато
Другого ответа не слышал...
Неромантичная эпоха,
Но, будучи ещё мальчишкой,
найдя на полке томик Блока,
весь день сидел, склонясь над книжкой.
Библиотекарши, задами
качая,
между книжных полок
бродили, между стеллажами,
как будто между темных ёлок.
Владимир Салимон,"Дружба народов",2018,№1
Книгочей
На шашлыки и дискотеку
Мои спешили антиподы,
А я всегда в библиотеку
Стремился в молодые годы.
Где поэтического слова
Хранились дивные скрижали,
И фантастичная Петрова
Бродила между стеллажами...
Просил я:
- Дайте томик Блока! -
Библиотекарша вздыхала,
Так лучезарна, волоока,
И то, что я просил, давала...
С тех пор прошли века, эпохи,
Но прошлым одухотворённый,
Всё помню блоковские строки:
"У Лукоморья дуб зелёный..."
В нетвердом сне я выдумаю жизнь:
Фонарик там горит? Скорее жирник.
И кто-то мне роняет: присмотрись —
Какой-то лирик?
Астральный лирик с дудочкой стоит:
В глазах звездинки, в колпачке, как в цирке,
В ботиночках… нелепый индивид,
Как будто в ссылке...
Евгений Чигрин, "Звезда", 2018, №2
Астральное
Теперь я редко выхожу в астрал,
А раньше выходил периодично,
И на астральной дудочке играл,
Весьма лирично!
Но возникал астральный маргинал,
Мелькал его шнурованный ботинок...
В реальном мире я не огребал
Таких звездинок...
Мы брали снег и делали огонь,
но нам сказали, ждите, будет осень,
на пустыре, похожем на ладонь,
сегодня, возле виселицы, в восемь.
Ганна Шевченко, «Дружба народов»,2018,№10
Кальмары
Ты клялся мне, что это можно есть,
На вкус - обыкновенные кальмары.
И мы с тобой поужинали в шесть,
А в семь пятнадцать начались кошмары:
Глаза открыл слоёный пирожок,
Запели хором вилки, миски, кружки,
Из потолка посыпался снежок,
И загорелся на твоей макушке.
Скакал гиппопотам на мне верхом,
И представлялся кроликом шиншилла,
Пока старинным, обливным горшком,
Я на твоей макушке снег тушила.
Всё завершилось через три часа,
И жизнь вошла в привычное движенье…
Так хорошо!
Но чьи-то голоса,
Сказали:
- Ждите. Будет продолженье.