Вася с детства любил поэзию. Он ощущал ритм, мелодию стихотворений, красоту рифм. Ему нравилось распевное прочтение, необычный строй поэтической речи. Взрослея, он стал понимать изысканность и меткость слов, их неожиданные сочетания, яркость образов. Учителя видели, что у мальчика есть тяга к стихам, он любит и умеет читать их вслух, «с выражением», как тогда говорили. И легко запоминает большие тексты. Во втором классе Вася выучил стихотворение Твардовского «Ленин и печник», полторы сотни строк, почти поэму, и выступил с ним со сцены в железнодорожном клубе на праздничном вечере. Его вызвали на «бис» и после второго прочтения долго хлопали, какой-то дядя в красивой форме поднял его на руки, пронёс по сцене и отдал смущённой маме. И пока они с мамой шли по проходу, многие тёти вытирали глаза маленькими платочками и гладили его вихрастую голову.
Мама как-то пошутила: «Васёк, ты у нас, может быть, поэтом станешь! Тем более что кучерявый и озорник знатный! Ну-ка, попробуй, напиши стихотворение о зиме». Вася взял карандаш, блокнотик и залез под стол. Зелёная скатерть свисала со стола узорчатыми волнами, пушистая бахрома плавно колыхалась, когда мама ходила по комнате. Под столом был уютный летний полумрак, и о зиме думать совсем не хотелось. Вася лёг на душистый сосновый пол, написал заголовок и задумался. Вспомнилось лето, походы в соседний овраг, поиски клада. И как они с друзьями прорубали саблями проходы в высоченной траве, потом играли в казаков-разбойников. Вскоре папа отнёс сонного Васю в кровать, а блокнотик положил на стол. На первом листе было написано крупными печатными буквами: «Зима. Стих.», а ниже нарисованы две сабли и револьвер.
В седьмом-восьмом классах Вася стал любимчиком учительницы по литературе, Натальи Александровны. Высокая моложавая блондинка, всегда нарядно одетая, доброжелательная, она прекрасно читала стихи и прозу и старалась привить детям любовь к русскому языку. Васю частенько приглашали к доске, и Наталья Александровна с улыбкой слушала чеканные строки Маяковского в Васином исполнении: «Если Гавану окинуть мигом — рай-страна, страна что надо». Много раз говорила она, что Васе надо выбирать профессию, связанную с литературой. Но у Васи уже была другая любовь – радиотехника. Четыре года он ходил в радиотехнический кружок в Доме Пионеров, собрал и настроил детекторный и ламповый приёмники и жил мечтой о транзисторном чуде. Все детали были подобраны, даже компактный подстроечный конденсатор, изготовлена плата, куплена мыльница для корпуса. Не хватало малогабаритного динамика, но друг Вовка пообещал выпросить у отца. И тогда… У Васи захватывало дух, когда он представлял, как достанет из кармана розовую пластмассовую крохотулю, включит и будет слушать музыку. И все ребята во дворе будут слушать и удивляться.
В старших классах его интерес к литературе не то, чтобы ослаб, но затерялся среди множества юношеских увлечений – секция самбо, кружки баянистов и кинооператоров, школьные КаВээНы, танцевальные вечера, физика и радиотехника. Поддавшись уговорам друзей, Вася поступил в драматическую студию, играл в любительских спектаклях, но лицедейство его не заинтересовало. В это время он открыл для себя Пушкина и только-только ставшего доступным Есенина. Их стихи пробуждали в Васиной душе какое-то затаённое, дремлющее чувство прекрасного и были в такой гармонии с первыми влюблённостями, что никакой необходимости в сочинении собственных текстов не было. «Заметался пожар голубой, позабылись родимые дали. В первый раз я запел про любовь, в первый раз отрекаюсь скандалить». И когда однажды на уроке литературы Васю вызвали к доске, он прочёл любимый отрывок из «Евгения Онегина», адресованный только ей одной, и смотрел только на неё: «Предвижу всё: вас оскорбит печальной тайны объясненье. Какое горькое презренье Ваш гордый взгляд изобразит!» Этого ещё не было, но он знал, что могло быть. И Пушкин знал. А она, пунцовая от смущения, слушала, потупившись, и весь класс смотрел на них, и все поняли, что это любовь. Неразделённая.