«Живи, как пишешь, и пиши, как живешь, иначе все отголоски лиры твоей будут фальшивы». Батюшков
«…Слышишь ли, Байрон Сергеевич! Но смотри же: Байрон на лире, а не Байрон на деле» - пишет сосланному в Михайловское свое поместье Пушкину осторожный, предусмотрительный Жуковский, давая не прозрачный намек на сложный характер поэта, предупреждая между строк: «Не надо бунтарства. Оставь его Байрону. Будь умнее, лояльнее; пусть все эмоции и чувства, все то, что может создать конфликт, проблему, непредвиденность, пусть все это останется в стихах. В стихах, в строках на бумаге, а не в реальной жизни твоей!»
И прав, тысячу раз прав И. Новиков, биограф пушкинский, заключающий:
« Но, вот чего мирный Жуковский не понимает: лира не есть сама по себе, она неотделима от дела, и больше того – она и сама есть уже дело».
В одном лишь не прав; впрочем, скорее сдержанно-молчалив. Понимает, прекрасно понимает «мирный» Жуковский, различие (а точнее – отсутствие различия) между «лирой» и «делом». Понимает, но живет по иному, словно в неведении, тихо да гладко, «поэмою возвышенной», сторонясь дилемм и конфликтов, самого себя, быть может, в душе своей, сторонясь, под пудрами и воротничками шевелящегося, дышащего, пульсирующего…
« Но без фанатизма, без огня – какая же, в сущности, жизнь?» - восклицает снова умница Новиков.
Да и впрямь, какая? И может ли человек гореть в огне творческом, не сгорая в повседневной, реальной жизни? Ни есть ли отражение одного огня, зеркальным отражением огня другого?
И может ли страдать и мучиться поэт, может ли примерить на себя страсти и чувства другого, если сам не ощутит каждым нервом своим, каждой клеточкой своей, эту жизнь, его пронизывающую: пульс ее, дыхание, ритм, скорбь бесконечную, и тоску, тоску по Отцу небесному и Эдему утерянному?
Писать же одно, а думать другое, говорить одно, а иное делать, поступать, повинуясь лишь холодным законам ума, а не жарким порывам сердца, спасать от распятия душу свою, во благо сытости и комфорта тела,…не есть ли все это величайшим из всех лицемерий, подлостей и предательств, до которых только может опуститься человек, себя поэтом именующий?!
Так пусть, поэт, швыряют в тебя камни! Пусть гонят, злословят и преследуют тебя!
Оставайся всегда собой, оставайся одним целым с нервом своим, с обнаженной душой своею, которая и есть - совесть. Знай: тело твое, есть - дело твое, лира твоя-душа.
Что лира без дела? Звук пустой.
Что тело без души? Труп.