Поэмка
В Меотиде Зуска-Зусь
порешил идти на Русь.
Ламца-дрица, гоп, ца-ца,
Зус от первого лица:
«Три дороги есть на Русь...
По какой поволокусь?»
По секрету, путь четвёртый,
пропадающий... Ну, мёртвый.
Зарастают быстро тропки
в глубь русиновой Европки.
И конец тропы-то прусский.
Хоть янтарный, но не русский.
За зыбучими лесами,
за дремучими власами,
пропадали генуэзы,
всё же шли от них поэзы.
Три реки и три Руси,
а в четвёртой— гой еси!
И в какую Русь стремиться?
Цаца, гоп! И ламца-дрица...
Может, выйти к Борисфену
и на Хортицу, где Лена.
У неё сам-друг в запасе,
а зазноба в лоботрясе.
Ленка всех полукохает,
гуцулёнка ж колыхает.
Ночь украинська тиха
для стиха и для греха.
Оказался в Тульчине,
в полуночной толчее...
Сел в автобусе на пол
и во тьме полез в подол.
Молодушечка балдеет,
клиторально сатанеет.
Притащиться в Киев-град,
где, на площади засад,
обольстительная крошка
просит денежек немножко.
У Днепра свисают лохмы—
всё тачает Мила Гойхман
из цветных кусманов кожи
бусы, броши, даже рожи.
А потом и въехать в Гомель,
отчебучить тама номер.
«Гомель-Гомель, Баден-Баден...»
Ждать невесту, шваль из гадин.
Ух, красивая хазарка,
а идёт как иномарка.
Потифарка для еврея.
Генуэзусу— Цирцея.
Если быстро ускользнуть,
через Лепель сверить путь,
то к Пустошке долгожданной,
от мороза деревянный,
Зус доедет в виде плюса.
Старая согреет Русса.
Итальянцы-оккупанты,
с немчурой коллаборанты.
Зусов деда, тоже Зус,
наступает, будто рус.
Откатились гвельфы-падлы,
всё ж германцы, будь неладны,
оттеснили за высоты
поредевшие русроты.
Растворились гвельфы-рольфы,
а войска SS, адольфы,
подстрелили деда Зуса,
он погиб у Старой Руссы.
Новый Зус, жид-гибеллин,
по полям бежит, кретин.
А у братской, у могилы,
еле собирает силы,
не найдя посмертной славы.
Жертва нутряной отравы...
«Оклемаюсь... Разойдусь...»
...Вкруг кондовейшая Русь.
Зус пробрался к самовару,
где, нетронутый пожаром,
Достоевский дом зелёный...
Зус палёный, Зус шмалёный.
Хрупать сушками... Баранки.
Но без мака. Вишни в банке.
Вдруг фиго́вый разговор,
заставляют снять убор
головной, уважить дом,
как-никак идёт приём.
Сам-то попик-то в шапчонке,
Зус упрямо сжал коронки.
Почесал на запад... В Псков!
И в Печоры. Был таков.
Через Дерпт в ганзейский Таллин.
В столб! Казачка меж проталин.
За неё избили Зуса,
сим избавивши от флюса.
Зус рванул, убёг в Суоми,
а оттуда, на пароме,
он в Стокгольм уедет к Неле.
Муж у Нели, всё при деле.
Как здесь чисто и спесиво!
...Генуэзус у залива.
Зорик-Рюрик и, в миноре,
набегает мелко море...
Зазеркалится песочек
из пуантилистских точек...
Волны пятятся слегка,
оставляя облака...