Я не был в Риме и уже не буду,
Но Адриатику лучистую забуду,
едва ль, как и Тавриды голоса.
Гляди, вот виснет разноцветная оса,
подобно радуге, Господней оболочке,
зрачку пространственному, областной Опочке,
и по соседству поминальной точке –
пургой смертельной залепив глаза.
Дубы и липы под окном хрущёвки,
В снегу машины на плацу парковки,
Поёт колибри в зарослях овса,
И кипарис связующий оттуда
сюда идущий свет сквозь небеса,
как вохровец на вдрызг продутой вышке,
как жизнь моя в замызганной кубышке,
Рим стережёт, закрыв навзрыд глаза.