По бескрайним просторам жизни, выбирая нутром дороги,
Брел неспешно себе пилигрим, в кровь стирая босые ноги.
Брел он долго и видел такое, что нельзя увидеть глазами.
Сам Господь указывал путь, освещая стезю небесами.
Иногда не хватало сил, иногда сбивалось дыхание.
И тогда он как мантру твердил: «Это только лишь слабость сознания».
Пилигрим был всегда уверен, наперёд знал конечные цели.
Горизонты его не пугали, не пугали дожди и метели.
Пилигрим покорял вершины, по водАм ходил, по пустыням.
Принимал терпеливо лишения, целиком истребляя гордыню.
Пилигрим научился тому, что подвластно лишь единицам.
Он обрел на сердце покой, безмятежность его десница.
И вот однажды где-то, когда-то, на краю миров и вселенной,
Пилигриму встретилась лань красоты необыкновенной.
Лань стояла и молча смотрела, то ли сквозь, то ли прямо в душу.
Ясно, впрочем, стало одно: пилигрим к ней не равнодушен.
Протянул пилигрим лани руку, осторожно, спугнуть не желая.
Та в ответ эту руку лизнула: лань не дикая, хоть и лесная.
Поделился он с ланью хлебом, угостил ключевой водою.
И мелькнула мысль шальная: я хочу эту лань взять с собою.
И пошли они дальше вместе: благородный олень и путник.
Есть отныне и навсегда друг у друга надежный спутник.
Теперь покорять вершины, по пустыням ходить и по вОдам
Эти странные будут вдвоем, идти вдвоем на встречу восходам.