Дорогие читатели!
Подборка стихов-автопортретов посвящена светлой памяти поэта Рафаила Маргулиса, человека-загадки, человека, ставшего живой легендой современности!
Попытка автопортрета.
Рафаил Маргулис
Но нет в душе стихов.
Одни обрывки,
Похожие на звенья той цепочки,
Что украшалась раньше жемчугами,
А нынче пообтёрлась, потускнела
И вид имеет ржавого железа.
Я перестал летать меж облаков,
А медленно бреду по бездорожью.
Босые ноги сбиты в кровь,
И посох
Нелепо ударяется о камни,
Не искры высекая –
Только стоны.
Мне много лет,
Наверно, целых двести,
Я стар и сед,
И кожа задубела
В пустыне под палящим вечно солнцем.
За мной бегут и дразнятся мальчишки.
Они кричат:
- Смотрите!
Это он,
Поэт, хотевший долететь до солнца,
Но сил не рассчитавший.
Это он,
Похожий на блаженного, юрода,
Который клянчит мелкую монету
За глупые, бесхитростные строки.
Ату его! Ату!
И все смеются.
А кто-то, подойдя, плюёт в лицо,
И кто-то мне на ноги наступает
С желаньем причинить не просто боль –
Безмерную обиду униженья.
Ах, люди!
Расступитесь!
Я пройду.
Мой путь, всегда неведом и далёк,
Он тянется по краешку обрыва,
Где камни осыпаются,
И эхо пытается лететь в пространство бездны,
Но затихает, понимая тщетность
Своих необоснованных надежд.
Я Вечный Жид,
Из века в век бреду я,
Из жизни в жизнь.
Но нет нигде спасенья,
И утешенья,
И полунамёка
На гордое паренье в облаках.
Ах, расступитесь, люди,
Расступитесь!
Позвольте мне пройти на Небеса !
-------------------------------
Из старых стихов. Автопортрет
Рафаил Маргулис
Пьяненький старый художник
Жизнь мне свою рисовал.
Очень умеренный дождик
Тучей вдали пробегал.
Осенью первой сквозило
В листьях, готовых упасть.
Пьяненький старый мазилка
Жизнь приукрашивал всласть.
Вот он царит в вернисажах –
«Вышла картинка одна».
Вот приглашается даже
В гости к высоким чинам.
Женщин лукавых влюблённость,
Вихрь торжествующих дней.
Он восходил окрылено
К пику удачи своей.
Всё обернулось ошибкой,
Глупой промашкой судьбы:
«В мире насмешливо-зыбком
Все мы лишь слуги-рабы».
Он замолчал, уязвлённый,
Ввысь свои руки воздев.
Был мне понятен бездонный
Этих речей перепев.
Разве не так я тревожно
Плакался милым друзьям?
Пьяненький старый художник –
Это, наверно, я сам.
---------------------------
Автопортрет. Белый лист
Рафаил Маргулис
И плачет нерождённый стих
От напряженья.
Ведь он дитя безумств моих
И наслажденья.
Когда прольётся первый крик,
Как боль, в бездонность,
Лист превратится в черновик,
Утратив скромность.
Пока же он печально чист,
Невинно пресен.
И сам я тоже - белый лист
До грешных действий.
-------------------------
Автопортрет. Акварель
Рафаил Маргулис
В безбрежность апрельского неба
Душа уплывает, вольна.
О, дайте мне корочку хлеба,
Плесните в кувшинчик вина!
Я в нежную зелень зароюсь,
Как в облако медленных снов,
Удвоюсь и, даже, утроюсь
От странной атаки стихов.
Неведомой страсти картина
Не даст отдохнуть в тишине.
Я мальчик с душой исполина,
Вновь бездна клокочет во мне.
Неясная боль постоянно
Пронзает, как иглами, грудь.
Не выдохнуть сказки тумана,
Цветенья весны не вдохнуть.
Душа замирает в истоме,
Дрожит золотое крыло.
И хочется стать невесомым,
И слёзы унять тяжело.
----------------------
Автопортрет. Карандаш
Рафаил Маргулис
Нос, оттопыренные губы,
Усов случайные следы.
И весь еврейский профиль грубый,
Обросший пеной бороды.
Таким был я на фотоснимке,
Когда, июлем опалён,
Скатился маленькой песчинкой
В почти неведомый Холон.
Бродя средь улиц незнакомых
И отзываясь на привет,
Я думал, что ещё не дома,
Что у скитальцев дома нет.
А с моря тучи набегали
На непривычные дома.
И, торопясь, как на вокзале,
Я горестно сходил с ума.
- Здесь твой приют, прими скорее!-
Шептали пальмы невпопад.
Галдели шумные евреи
И ели чёрный виноград.
Казалась жизнь совсем иною,
Когда цвела в далёких снах.
Хамелеоны под сосною
Пытали сонных черепах.
Но неприкаянная сила
Влекла в заветные края,
Вокруг бездонно восходила
Прекрасной болью алия.
Давно я здесь в полутревоге,
С желаньем нежности в крови.
Идёт народ из синагоги
И признаётся мне в любви.
Всё окрылённей, всё острее
Я ощущаю с миром связь.
И профиль старого еврея
Примерил, радостно смеясь.
Опять на улице бессонной
Сгорают страстью петухи.
Бегу к столу я.
И , спасённый,
Пишу стихи,
Пишу стихи.
----------------------------
Автопортрет. Цветные мелки
Рафаил Маргулис
Натяну тетиву,
И стрела запоёт,
Будет точным и сильным удар,
Потому что всегда
Бьёт противника в лёт
Беспокойный потомок хазар.
У подножия гор,
У истоков реки
Моя удаль порой не права.
Шепчет коршун седой:
- Мы с тобой - степняки,
Держит нас голубая трава.
Я присвистну в седле,
Я камчою взмахну,
Полечу в исступлённую даль.
Если ветер порвёт
Золотую струну,
То, поверьте, её мне не жаль.
Нынче – вождь, завтра – царь,
Ни к чему мне струна,
Сотни песен мой конь растоптал.
Много женщин в степи,
Все пьянее вина,
Но ни с кем я любви не узнал.
Знойный день уплывёт,
Расстелю я кошму,
Мех вина ляжет молча у ног.
Не прижмусь ни к кому,
Хорошо одному
Созерцать в синей дымке Восток.
То ли счастья мираж,
То ли песен разбой,
Вновь струне - бесконечно дрожать?
Я туда смельчаков
Увлеку за собой,
Где меж небом и жизнью межа.
--------------------------
Автопортрет. Тушь
Рафаил Маргулис
Меня однажды девочка спросила:
-В чём ваша сила, ваша красота?
Я отложил бумагу и чернила
И произнёс:
-Павлин не будет милым,
Когда лишится пышного хвоста.
Мой хвост – стихи.
Они дурман и тайна,
В их ореоле жизнь меняет цвет.
Но вдруг лишусь поэзии случайно,
И это будет зло и аморально,
И я, как человек, сойду на нет.
-А сердце,
А душа,
А нежность чувства? -
Опять спросила девочка, томясь.
И я ответил:
- Это всё - искусство.
Вам с голой правдой будет очень пусто,
Ведь и павлин на мусорке – не князь.
------------------------------------
Автопортрет. Уголь
Рафаил Маргулис
У меня неприличные гены,
Жить достойно они не дают.
Первый дед был наивно блаженный,
А другой проходимец и шут.
Каждый взглянет и сразу осудит,
Воплощённою честью звеня.
Окружают солидные люди
Бесконечно пустого – меня.
В их квартирах диваны, комоды,
Пылесосы для пущей нужды.
Я же в стены свищу через годы
Неудачником чистой воды.
- Что в тебе? – говорят мне собратья, -
Ни степенности, ни красоты,
Вечно носишь потёртое платье,
И потёртые, видно, мечты.
- О, конечно!- я им отвечаю –
Не стесняйтесь! Все карты – на стол.
Далеко моя юность хмельная,
Я и нынче, как в юности, гол.
Ни малейшего скарба не нажил,
Ошиваюсь по съёмным углам,
Может, с Дашей, а, может, с Парашей
Собираю безрадостный хлам.
Но когда все достойные лягут
Рядом с жёнами сыто храпеть,
Достаю я перо и бумагу –
Для души безнадёжную плеть.
Город дышит всесильем громадин,
Не поют по ночам соловьи.
Я хлещу до подтёков, до ссадин
Одичалые чувства свои.
Вот уже в небесах необъятных
Чья-то звёздочка светит, тиха,
Вновь над миром взлетел я, собратья,
Бросив в бездну бездонность стиха!
----------------------------------
Автопортрет сажей
Рафаэль-Мендель
Подражание В.Ходасевичу
Достал под стулом тапочки,
Пижаму взял из шкафа.
Ах, мамочка, ах, папочка,
Я старый мальчик Рафа!
Вы помните трёхлетнего,
Смешного ангелочка?
Прошло полвека – нет его,
Есть бес, вполне порочный.
Он пьёт глотками жадными
Похмельные рассолы,
И с девочками жалкими
Танцует рок-н-роллы.
Увечный, ходит с палочкой,
Сюсюкает под графа.
Ах, мамочка, ах, папочка..
Я старый мальчик Рафа!
Стихи, как бред, тифозные,
Прольются балаганом,
Застынет солнце позднее
Над холмиком песчаным.
------------------------
Синий автопортрет
Рафаэль-Мендель
Подняв настроение лишь на градус,
Лечу кувырком в кювет.
Мои стихи никому не в радость,
Но, может быть, всем во вред.
Наивный, словно чудак из рая,
Готов к искушениям вновь.
А Евы хохочут, со мной играя,
Хоть прячут в карман любовь.
Душа уже тряпкою износилась,
Похожа на решето.
Прольётся дождями чужая милость,
И я навсегда – НИКТО.
------------------------------
Старый волк. Попытка автопортрета
Рафаэль-Мендель
Кто пугает волка темнотою,
Тусклою луной за облаками?
Старый волк – он ведь не просто воет,
Он своих соратников скликает.
Соберутся,
Сядут в круг безгласный.
Головы поднимут в синий сумрак
Разговор иль заговор опасный?
Подойди, коль ты такой разумник.
Волчьих троп ещё не измеряли,
Волчьих снов ещё не подсмотрели.
Старый зверь, я снова пью в подвале,
Чтоб не помешали пустомели.
Я сижу один среди поэтов
Всех времён, всех прошлых поколений.
Темнота.
Но в круг сошлись при этом
Горько осязаемые тени.
Мы молчим.
Луна сквозь боль крадётся,
Вниз струит магнитные забавы.
А в подвале – круглое оконце.
Словно символ чьей-то поздней славы.
Тишина.
И только
Рифмы стонут
Под гитару их уносит в сумрак.
Старым волком я лечу в бездонность.
Подойди, коль ты такой разумник.