Опасен путь, а дома хорошо.
Каких еще несчастий он не видел,
каким таким страстям не предавался,
но мир велик, и есть еще куда
пойти, когда ты молод и здоров.
Передохнув и взяв немного денег,
уходит он. Торопят в путь дела,
любовницы, которые его
забыли вмиг, еще быстрее вспомнят,
враги, которым надо отомстить,
друзья, которым тоже что-то надо.
Со слабою улыбкой вспоминает
он первый свой уход. Ах, как тогда
всего боялся! Мир его пугал
и гнев отца, а все не так уж страшно:
и в мире можно выжить, и отец
не слишком рассердился – принял, как
еще не раз вернувшегося встретит.
Ну, с Богом, в добрый путь, пора, пора!
Видавший виды путник, на дороге
он очень осторожен. Еле слышный,
но торопливый шорох – и рука
непроизвольно тянется к мечу.
Он видит брата, но не отпускает
зажатую в ладони рукоять:
зачем здесь брат так рано, вдалеке
от дома, по каким спешит делам?
Конечно, ревность. Как несправедливо
горбатиться в наследственных полях,
рассчитывать, что будет и награда,
и уваженье, а приходит тот,
кто в ус не дул, кто все труды земли
не ставил в грош, – и все ему дается,
не больше, но охотней, чем тебе!
Нет, надо было раньше уходить.
Он не убийца, может если что
отбиться от разбойника, но с братом
не будет драться. Лучше убежать,
пусть думает, что струсил. Лучше струсить,
чем Каином скитаться меж людьми.
Но видит: брат пришел не при оружье.
Послушаем, что скажет брату брат.
"Прости, что напугал. Послушай, брат,
возьми меня с собой. Я здесь трудился
бессмысленно, я не хочу всю жизнь
потеть и понапрасну оставаться
тупою деревенщиной – возьми
мир повидать, испробовать любви
опасности, опасности войны;
я рисковать хочу, вести игру
на деньги сумасшедшие и видеть,
как золото рекой течет ко мне,
и пировать с друзьями до рассвета.
Возьми меня, вдвоем нам веселее.
Отец простит: тебя же он простил".
Они ушли. Какие города
им только на пути не попадались,
и женщин было много – им везло,
врагов хватало, но вдвоем сподручней
с опасностью управиться. Они
своей судьбе в лицо смотрели дерзко.
Им все сходило с рук, все удавалось.
Года идут, торопятся, вдруг сердце
усталость накопившаяся стиснет,
захочется домой, и, в самом деле,
не все ж гулять под этим синим небом!
Торопишься, как будто станет легче
на родине.
Обратною дорогой
подробно обсуждают буйный пир
и как отца обрадуют возвратом.
Знакомый вид, но что-то изменилось.
Чужие люди их не узнают
и смотрят подозрительно. Никто
к ним не спешит. Они заходят в дом,
их слов не слышно. Оба говорят
растерянно, взволнованно. Из дому –
на кладбище, недолго там стоят,
потом уходят молча, друг на друга
стараясь не смотреть. Их путь далек.