Род Полуботков

Род Полуботков – род моей бабушки Полуботко Стефании Яновны (Степаниды Ивановны)

Как писала я в родословной по линии моего отца Рудькова Павла Пантелеймоновича, что его мать Полуботко Степанида Ивановна походила из старинного рода Полуботков. Несколько лет назад мне об этом сообщил краевед Николай Федосеевич Терещенко из г. Ичня Черниговской области. Я разыскала в интернете Википедию этого старинного гетьманского рода и решила опубликовать в нашем альманахе для своих потомков. Каждый здравомыслящий человек должен знать свои корни.
Па;вел Лео;нтьевич Полубо;ток (укр. Павло Полуботок; ок. 1660, хутор Полуботовка, Киевское воеводство, Речь Посполитая — 29 декабря 1724, Петропавловская крепость, Российская империя) — военный и политический деятель Войска Запорожского, черниговский полковник, помещик, «один из первых богачей в Малороссии»[2]; по смерти Ивана Скоропадского наказной гетман (исполняющий обязанности гетмана Войска Запорожского) (1722—1724), не признанный официально на казацком сейме.
Ставленник и деятельный участник дворцовых интриг А. Д. Меншикова, главный политический конкурент С. Л. Вельяминова, возглавлявшего Малороссийскую коллегию. В 1723 году в ходе расследования А. И. Румянцева Полуботок по обвинению в интригах и составлении «ложных челобитных»[2] был заточён Петром Великим вместе с «подельными товарищами» в Петропавловскую крепость, где и скончался.
 
Биография
Родился на хуторе Полуботовка  в семье бунтюжного. Был богатейшим человеком. Стал «наказным гетманом» в 1722 году.
После смерти Скоропадского началась упорная борьба старшины во главе с Полуботком за власть в Малой России. В 1723 году запорожские казаки, под начальством Голицына, для защиты России от набегов, выступили в поход к Буцкому броду. Во время стоянки лагерем на реке Коломаке, главным образом при содействии командира Миргородского полка (миргородского полковника) Апостола, были написаны челобитные об отмене сборов и об избрании народом гетмана, отосланы в Глухов, в коллегию, а оттуда отправлены в Санкт-Петербург. Эти коломацкие челобитные удивили Петра Великого. Петром был послан на Малую Россию расследовать все обстоятельства их составления А. И. Румянцев, действительно ли народ участвовал в их (челобитных посланий) составлении. Румянцев провёл опрос местных жителей и привез отрицательный ответ, раскрыв целую сеть интриг Полуботка и других старшин. В мае 1723 года Полуботок был вызван в Петербург, где он подал челобитную Петру I об отмене новых стеснительных порядков, чем очень разгневал царя (так как император ранее указал об обращении по-инстанции) который велел Полуботка с товарищами (подельними) посадить в Петропавловскую крепость и провести следствие. Умер в декабре 1724 года в заключении от болезни, отказавшись от присланного императором лекаря,.

Тайна золота гетмана Полуботка
Это легенда о большом количестве золота (золотой запас казацкой старшины), которое украинский гетман Павло Полуботок якобы оставил на хранение в Банке Англии в двадцатых годах XVIII века.
Советской власти, однако в связи с отсутствием надёжных доказательств банк всякий раз отказывал в подобных претензиях.
Но обо всем попорядку...
Павел Леонтьевич Полуботок (Полуботко) (ок. 1660 г. — 29 ноября 1724 г.(по другим данным 18.12.1724 г.)) — «наказной гетман» (исполняющий обязанности гетмана) Украины (1722—1724 гг.) после смерти Ивана Скоропадского, черниговский полковник.
Родился на хуторе Полуботовка (ныне часть пгт. Шрамковка, Драбовского района, Черкасской области Украины).
Помимо всех прочих легенд, связанных с именем Полуботка, на легенде строится и предположительная дата его рождения. Документов, связанных с церковными записями не смогли обнаружить до сих пор, поэтому ориентировочно нам рекомендуют считать годом рождения Павла Полуботка год от Рождения Христова 1660.
Причем выводят год рождения чисто гипотетически – двадцать лет назад от женитьбы и рождения первого ребенка.4
О детских годах его, разумеется, никаких свидетельств не сохранилось. Однако можно с уверенностью предполагать, что родители окружили сына, родившегося после четырех дочерей особой заботой и вниманием.
Он был любимцем, рос баловнем, ему многое прощалось.
Закончил Киевскую духовную Академию.
В казацкую войсковую старшину, которой доставалась основная доля военных трофеев, входил дед Павла, сотник Черниговского полка.
Отец Павла Полуботко Леонтий Артемьевич был уже командиром — полковником Переяславского полка — и входил в ближайшее окружение гетмана Малороссии Ивана Самойловича. Он не без оснований считался весьма и весьма состоятельным человеком и тоже мог оставить сыну значительное наследство, но обстоятельства сложились иначе.
Закончившийся провалом крымский поход 1687 года развязал руки противникам Самойловича. Поражение грозило сильно пошатнуть позиции Голицына и его покровительницы Софьи, нужно было вину сложить на кого-нибудь другого, и второе лицо в походе – гетман Самойлович – весьма для этого подходил.
Его верная старшина быстро сориентировалась в ситуации – и доносы полетели в Москву. Гетман-де и к походу готовился недобросовестно и вообще был против него, и к антитурецкой лиге в целом относился неодобрительно.
Короче – измена!
Используя свое положение, гетман сделал все для того, чтобы крымский поход не удался!
Донос был московским правительством принят благосклонно.
Суда не было. Старого гетмана с сыном Яковом, полковником Стародубским, сослали в Сибирь без разбора дела, все имущество их было конфисковано.
Второго сына Самойловича, полковника Черниговского Григория Самойловича постигла еще более страшная участь – ему отрубили голову в Севске по приговору «за бунт и сопротивление». И его имущество тоже конфисковали, разумеется.
Иван Самойлович падения не перенес и на следующий год в Тобольске отдал богу душу. Всесильный Голицын еще в том же возвратном на пути из Крыма лагере, где был арестован Самойлович, вел переговоры с генеральным есаулом Мазепою. О чем – выяснилось вскоре, когда после высылки семьи старого гетмана решено было выбрать нового.
Голицын предложил кандидатуру Ивана Мазепы. Старшина, понимая, что за этим предложением стоит рекомендация московского правительства, выбор поддержала.
Впоследствии открылось – Мазепа обещал за свое выдвижение Голицыну 10 тысяч рублей, и выплатил их честно...
В 1691 году царь Петр I получил письмо, в котором Мазепу объявляли соучастником готовившегося на него покушения. Так это было или нет, но в Москве донос был признан ложным, а проведенное Мазепой расследование показало, что к этому причастны Леонтий и Павло Полуботко.
Наказание последовало без промедления: все имущество и земли у Полуботко были изъяты.3
Леонтий Полуботок, полковник Переяславский, был лишен полковничества, всех нажитых маетностей, практически разорен.
Не прошла коса конфискаций и контрибуций мимо молодого хозяина Павла Полуботка (его жена была племянницей Ивана Самойловича), у которого к тому времени было уже две дочери, и жена снова была в тяжести.
Богатство вернулось к Полуботко лишь многие годы спустя. Мазепе, решившему вывести Украину из подчинения Москвы, требовалась поддержка всех кланов, входивших в старшину, которую ему пришлось покупать.
Выпускник Академии Павел Полуботок был приближен к гетману Мазепе и поставлен через некоторое время на самое престижное полковничество – Черниговское.
Мазепа очень доверял Павлу Полуботко...
Но в 1709 году, вместо того чтобы последовать за своим благодетелем к шведам, черниговский полковник в числе первых явился к приехавшему восстанавливать законный порядок на Украине царю Петру.
После измены Мазепы Павел Полуботок был одним из двух кандидатов на гетманскую булаву, но Петр Великий выбрал слабого Скоропадского, а о Полуботоке выразился так:
«Этот очень хитер, он может Мазепе уравниться».
Чтобы как-то смягчить ситуацию с выбором гетмана, а также отблагодарить Полуботка за верность, пожалованными грамотами царя Петра за Полуботоком было утверждено более 2000 дворов, и он сделался одним из первых богачей в Малороссии, жил широко и даже держал у себя «двор», наподобие гетманского.
Однако жажда власти продолжала снедать его. И, чтобы не быть обойденным при следующей раздаче гетманских регалий, Полуботко подобрал «золотые ключи» к сердцу корыстолюбивого соратника царя Петра Великого Александра Даниловича Меншикова.
По смерти Скоропадского ему, «обще с генеральною старшиною», поручено было впредь до избрания нового гетмана ведать малороссийскими делами.
Петр I остался верен себе: черниговский полковник стал не избранным, а назначенным императором на время — до выборов — наказным гетманом. А проводить эти самые выборы «царь Великия, Белыя и Малыя Руси» запретил.
Одновременно царь Петр начал разрушать и сами основы гетманской власти.
В Малороссии, до тех пор не платившей в имперскую казну никаких налогов, вводились подати с богатой старшины. А вместо сидевшего в столице Малороссийского приказа, дьяки и подьячие в котором охотно принимали подношения казацкой старшины и не вмешивались в ее дела, Петр I создал Малороссийскую коллегию, которая находилась в украинском городе Глухов.
Эта коллегия, составленная из шести великороссийских штаб-офицеров из гарнизонов, стоящих в украинских городах, под председательством бригадира Вельяминова, фактически упраздняла какое бы то ни было значение гетмана и его генеральской старшины.
Наличие на одной территории двух администраций привело к конфликту.
Бригадир Вельяминов, стоявший во главе коллегии, сказал однажды Полуботоку с товарищами:
«Согну я вас, что и другие треснут. Уже ваши давнины переменить велено, а поступать с вами по-новому».
Полуботок решился всячески бороться, на легальной почве, с Вельяминовым и его новшествами. Вначале, казалось, успех склонялся на сторону Полуботока и малороссийских автономистов; Сенат, которому они жаловались на Вельяминова, отменил многие его распоряжения; сторону Полуботка держал из личных корыстных побуждений Меншиков.
Но Петр I игнорировал жалобы Полуботка, продолжая ограничивать малорусское самоуправление.
Вельяминов жаловался на непослушание Полуботока царю. Результатом жалоб стали указы 1723 г., предоставившие еще более значительную власть малороссийской коллегии: к ней переходила вся прежняя гетманская власть, на полковничьи уряды велено было назначать не малороссиян, а великорусов.
Николай Маркович одну из глав своей «Истории Малороссии», изданной в 1842 году в Москве в Типографии Августа Семена, заканчивает патетически:
«Велик был Петр в своих помыслах, велик был и в средствах достигать цели своей!
Но еще один тяжелый подвиг предстоял благодушному царю: «Ему должно было для блага отечества и для общего двух народов успокоения замкнуть правдивые уста знаменитого Украинца: перед ним стоял Полуботок...»4
В мае 1723 Полуботок и его два главных помощника (Савич и Черныш) были вызваны в Петербург, где он подал челобитную Петру I об отмене новых стеснительных порядков, чем очень разгневал царя.
Петр I велел Полуботка с товарищами посадить в Петропавловскую крепость и послал в Малороссию Румянцева произвести следствие о челобитных, подававшихся Полуботком от имени народа.
Имущество Полуботка было конфисковано...
В то же время Тайная канцелярия планомерно и настойчиво одного за другим допрашивала всех арестованных украинцев, доискиваясь не только правды о конфликте с Коллегией Малороссийской, но и о казне Войска Запорожского, находившейся в ведении наказного гетмана, но сыскной бригадой Румянцева не обнаруженной.
А казна та должна была быть по расчетам делопроизводителей немалой. И нужда в ней была превеликая.
Однако, никто ничего вразумительного сказать не мог, не помогали и пытки. А старик Полуботок, так и вообще молчал, усмехался только в усы. Да и занемог он к тому же – не больно с таковым и поговоришь.
В украинской историографии с именем Полуботка связано немало мифов. Личность Полуботка, очевидно вследствие его печальной участи, была окружена впоследствии ореолом мученичества и идеализирована.
В частности, «История русов» приводит довольно подробные обличительные речи Полуботка, якобы произнесённые в заключении.
Например, якобы перед смертью гетман сказал:
«Я вражды к тебе никогда не имел и не имею, и с тем умираю, как христианин. Верю несомненно, что за невинное страдание моё и моих ближних, будем судиться от общего и нелицемерного Судии нашего, Всемогущего Бога, и скоро пред Ним оба предстанем, и Пётр с Павлом там рассудятся» (хотя непонятно, кто из палачей мог их записать и как они оттуда попали к автору данного произведения полвека спустя).
Он умер в заключении 18 декабря 1724 г.
Ровно на сорок дней Господь дал пережить Петру Первому Павла Леонтьевича Полуботка и призвал к себе его ранним утром 28 января 1725 года.
Может быть и встретились души их там, в неведомой выси, где ни сорок дней или столетий значения не имеют, где царствуют истина и вечность…

Но вернемся к казне Войска Запорожского, которую не нашла следственная бригада Ушакова...
Войсковая казна это вполне реальная и весьма ощутимая сумма, находящаяся в ведении гетмана и генеральной старшины, обеспечивающая, как боеспособность войска, провиант, содержание, так и растущий уровень личного благосостояния вышеупомянутой старшины.
Собственно, за канцелярскою тяжбой с Коллегиею Малороссийской о судах неправедных и поборах необоснованных стояла прежде всего забота гетманской администрации о сохранении за собой именно права собирать всевозможнейшие налоги и разнообразные подати с казачества и прочего посполитого люда, то есть, забота о пополнении казны.
По издавна заведенному порядку сюда же, в войсковую казну, поступала и половина от конфискованного, и наиболее ценные трофеи, воинская, стало быть, добыча.
Согласно легенде, перед арестом Полуботок тайно отдал на хранение 200 тысяч золотых монет Банку Англии под 7,5 %. Сумма денег, банк и проценты варьируются в различных вариантах: некоторые источники указывают на две бочки с золотом, 2,5 % и банк Британской Ост-Индской компании.
В своем завещании Полуботок якобы ставил условие, что деньги можно будет получить в банке только тогда, когда Украина станет свободной и независимой страной. И сделать это можно будет только в присутствии представителя, уполномоченного Украинским независимым государством и обязательно одного из его потомков по мужской линии.
80% вклада завещалось Украине, 20% - потомку по мужской линии.
Вот такое условие...
Откуда вообще в деле о наследстве гетмана Полуботка всплыла Англия?
Каким образом?
Да, по описям и протоколам допросов ясно, что казна войсковая обнаружена не была, ее искали, но не нашли. А может быть сундук с деньгами был просто закопан в огороде отдаленного полуботковского родственника, человека верного?
Или под каким-нибудь приметным деревом в лесу?
В традициях казаков и гайдамаков именно таким образом оставлять на сохранение деньги и воинскую добычу.
Следует подчеркнуть и то обстоятельство, что дом Полуботков в Михайловке, в котором и пересиживала жена Павла Леонтьевича трудные времена его ареста, по наследству достался в свое время Василию Капнисту.
Так вот новый владелец высказывал удивление прочности, глубине и обширности подвальных помещений этого дома – среди многочисленных стен, закоулков и коморок этих каменных погребов не представляло труда замуровать и несколько сундуков, и человека живого, свидетеля, предположим, неугодного, и даже коня оседланного в полный рост.
Но не разбирали подвалов, не размуровывали потайного хода царские служители. А простого миноискателя им ждать еще два с половиною века.
Не говоря уж об ультразвуке, рентгене, инфракрасном излучении и прочих научных премудростях наших дней...
Есть несколько версий о судьбе золота Полуботка.
Вот что читаем у Прокопенко В. в его произведении «Сокровище»: «По первой, основной версии, главным действующим лицом является сын Павла Леонтьевича Полуботка – Яков.
Предчувствуя неизбежный свой арест и все его формальные последствия, как то опись и конфискацию имущества, мудрый пан полковник по совету еще более мудрой пани жены полковниковой поступает следующим образом: в середине 1720 года сыну своему Якову поручает он секретную миссию, снаряжает его в дальнюю дорогу на двух крепких возах с четырьмя казаками дюжими в сопровождении.
А везти надлежит восемь (?) бочонков малых, воском крепким залитых.
Снарядилась экспедиция в путь и без лишнего шуму отбыла, на полудень головы коней своих направляя. К морю, стало быть, Черному.
Здесь, на море, где именно, версия не уточняет, но надо полагать, недалеко от дельты днепровской, в районе Очакова (и тут же выплывает закономерный вопрос – а почему надо было ехать на подводах, если от Чернигова вниз по реке к морю прямой испытанный и плавный путь?) предстояло казакам сторговаться с моряками, нанять корабль для путешествия, или в крайнем случае, учитывая серьезность целей, купить его вместе с командою.
Уж не знаю, на каких условиях, но Якову Павловичу, по рассматриваемой версии, заполучить судно удалось.
И, перегрузив бочонки на палубу, казаки поплыли еще южнее – через Босфор и Дарданеллы, из Эгейского моря в Ионическое, мимо Греции и Сицилии, мимо острова Ла-Валетта, по Тиренскому морю – в Марсель, шумный французский порт.
Здесь Якову Полуботку надлежало нанять французские подводы, на них перегрузить бочонки и двигать уже на Север, к Гаврскому побережью, к проливу Ла-Манш, через всю страну от побережья Средиземноморского к Океанскому.
Ему и это удалось.
Достигли славные ребята-казаки пресловутого Гавра, сторговались с плывущими к туманному Альбиону моряками и перегрузились на отчаливающий парусник.
Скоро и беспрепятственно тайных посланников пана Черниговского полковника вместе с восемью бочонками малыми, залитыми воском, встретила столица могущественной Британской империи.
Яков Павлович заглянул без промедления на Ломбард-стрит, где размещались конторы банков английских, выбрал наиболее подходящий банк Ост-Индской компании и с облегчением передал представителям сего банка все восемь бочонков, в которых, как, наверное, следящий за мыслью читатель догадался, воском было залито для вящего камуфляжу и таможенного обману – подлинное червоное казацкой войсковой казны золото.
И сумма называется точная – было под воском 200 000 золотых.
Здесь следует сделать небольшое отступление, так как сам собою возникает вопрос об изобретательности казацкого ума, догадавшегося провезти золото через половину Европы именно в бочонках и именно залитых воском.
История отечества знает красноречивый пример, откровенными последователями которого и выступили, согласно версии, Полуботки.
Еще в 1604 году, то есть более века до описываемых событий, поздней осенью, когда Лжедмитрий со своими войсками уже продвигался к Москве, заняв Чернигов, Оскол, Белгород, Воронеж, Елец и другие города, – случилось его ратникам перехватить казну, тайно везенную московскими купцами к начальникам северских городов. Сам Новгород-Северский единственный оказал военное сопротивление полкам самозванца; командовал гарнизоном Петр Федорович Басманов вместе с Никитой Романовичем Трубецким, посланным Годуновым специально для встречи ненавистного лже-царевича.
Так вот, задержанные торговые люди, купцы с обозом и различной поклажей, везли царским служакам помимо всего прочего еще и провиант. Уж не знаю, что именно привлекло внимание ратников Лжедмитрия в обозе всего более – икра ли паюсная, окорока ли вологодские, соленья или сулеи с крепкой горилкой (хроника годуновской поры о таких подробностях умалчивает), однако совершенно точно из тех же хроник начала XVII века известно, что лжецаревичу доставили для суда и разбора купцов, которые везли в медовых бочках казну войсковую для поддержания сил противника.
Не убежден, что Полуботок или его помощники знали именно об этом, запечатленном летописцами, случае. Но то, что такой способ транспортировки особо ценных грузов существовал, сомневаться не приходится – традиция более чем вековая…»

на фото бабушка моя Стефания (Степанида)