* * *
Та боль, что входит в жизнь как вой
и как конвой сопровождает, -
скажи ей в схватке родовой:
- I have to go on a diet.
Ты был в беспамятной чести
в потоке звёздного начала,
когда к Гудалу зачастил,
затем что дочь не привечала.
Но толку в том, чтобы плодить
клиентов с тени Люцифера,
и, струны рвя на все лады,
в чужую музыку уверовать?
Так, чью-то музыку не брал,
своею вечно не доволен,
ты чаще выглядел как раб,
чем каменщик свободной воли.
И в пору кровного родства
с упрямой мощностью болида,
каким-то боком подрастал,
не набирая вес валидный.
А на кону стояла жизнь
и в небе радуга играла.
Ты верил в то, что добежишь
до чаши светлого Грааля.
Но с тем и вертится земля,
чтобы, разбив свои колени,
ты чаще думы приземлял
и окна на зиму оклеивал.
Чтоб в этой встряске роковой,
двубортной улицей застёгнут,
слезу отёрши рукавом,
ты узнавал родные стогна.
И так, застывши у метро,
троллейбус взглядом провожая,
пока таджик не смёл метлой,
в закатах видел не пожары,
но стопроцентный передел
валютной почвы под ногами
и что-то в жизни приглядел,
что род базарный предлагает.
Где сам не свой в краю родном,
за стол с рулеткой не включённый,
придёшь ты к женщине в роддом -
а на руках ребёнок чёрный!..
Да это ж надо!! Как тут быть!..
Должно быть, - классик… постарался,
пока ты вкручивался в быль,
и в текстах дрался за Тараса…