«Оцепенелыми руками
Схватив железный свой венец,
Он бездну видит пред очами,
Он гибнет, гибнет наконец»
А.С. Пушкин
Идёт октябрьский день к закату.
Холодный ветер всё шалит.
Как нищий сгорбленный в заплатах
Изба крестьянская стоит.
Собой коморку согревая,
Дымится старенькая печь,
А треск поленьев нарушает
Французская чужая речь.
Из окон свет дневной струится
На стол, что картой застелён.
Над ней задумчиво склонился
Сам Бонапарт Наполеон.
Напротив, в полушубке русском,
Что из Москвы сожжённой взят,
Присел на край скамейки узкой
Король Неаполя – Мюрат.
А там, где дверь прикрыла сени
В мундирах, в золотом шитье
Ведут беседу, стоя в тени,
Брессер, Даву, Лабо, Бертье.
Но почему их вид печален,
Какая к ним пришла беда ?
Ведь, повелитель не случайно
Лишь избранных позвал сюда ?
Известно было, что решенья,
Он принимал обычно сам,
А ныне страшный червь сомненья,
Его мучительно терзал.
И стиснув голову руками
Тот, кто Европой всей владел,
Чья слава шла перед полками,
Теперь растерянный сидел.
Казалось, русских в заблужденье,
Москву оставив скрытно, ввёл.
Уверовав в своё везенье
Войска к Калуге сам повёл…
И вдруг перед ордой французов,
Как самый страшный в жизни сон,
С войсками встал старик Кутузов.
Теперь в сраженье рвался он.
Войной не тронуты районы,
За ним, как райская земля,
Что манит в тёплые хоромы,
Где будет не страшна зима.
Осталось дело лишь за малым
Пробиться через русский строй.
Дать снова генеральный бой,
Вернув себе былую славу…
Но это сделать не дано !
О ужас ! Тень Бородино
Перед французами явилась
У незнакомой им реки.
Там, остриём штыков сверкая,
Холмы, как крепость, занимая
Стояли русский полки.
На солнце пушек медь мерцала
Уже дымились фитили.
А русских конница вдали
Свои колонны показала.
О, сколько ты прошёл сражений,
Политик, любящий войну,
Не знавший горечь поражений,
Попал ты в русских западню !
И вот теперь в избе крестьянской
Ты, обречённый саном царским,
Вопрос пытаешься решить:
«Пробиться или отступить ?»
Что делать: «Новое сражение,
Дать как недавно, под Москвой?»
Но это будет пораженье
Французской армии самой.
Все проходимые дороги,
Как и леса, что у реки
Давно себе облюбовали
Пришельцы с Дона- казаки.
Но отступать ? Какой дорогой ?
Где партизан ещё немного ?
-В Смоленск через Медынь идти,
Даву резонно предлагает.
Но Император возражает:
-Кутузов может обойти,
Дорогу снова перерезав.
И тут Лабо размыслив трезво,
Промолвил: «Сир, есть путь один
Знакомый нам и он короче.
Мы летом шли им днём и ночью
В надежде покорить Москву.
И пусть кругом его пустыня:
Деревни выжжены войной,
Угнали русские скотину
И пищи нету никакой,
Но так быстрей мы Русь покинем
Иначе здесь навечно сгинем.
Через Можайск идти конечно,
И спешно, сир, как можно, спешно»
Замолк Лабо. И все молчали.
Резвился ветер за окном
Как никогда так бы печален
Француз Великий за столом.
Вдруг, резко карту отодвинув,
Он голову поднял свою
Печальный взгляд его окинул
Кто перед ним был, как в строю.
Все напряглись: «На это раз,
Наш сир, какой отдаст приказ ?»
-Послушав Вас, распоряжусь…-
Слова выдавливать он стал
И сразу в обморок упал.