Я сказку эту сам писал —
забавная история.
В ней кто-то Трою штурмом брал,
и на закате море
лизало сахарный песок...
Не зная устали и страха,
тащила мир за поясок
по небу черепаха.
Потела, вешала на гвоздик
Луны свои доспехи.
А капли пота стали звёздами
Вселенной для потехи.
Так шло от века и до века.
Кто веровал — блажен.
С горящей лампой человека
искал под солнцем Диоген...
Воды немало утекло с тех пор.
Забросил я перо, стал делать лодки.
Явился в мир Иисус. Остёр.
А мы Христа — в колодки.
На крест распятия, в шипы. Долой рубаху,
коль в разуме изъян.
А мир тащила черепаха
в кровавый дождь, туман.
Я снова брался за перо,
не зная сна и меры.
Хотя был вовсе не героем
легенд Гомера.
Писал про вкус вина и мидий
про женщин — сердцеедок,
про гибель грешной Атлантиды
и Пирровы победы,
про всех богов, которых будет
пол сотни на Олимпе.
Про странную улыбку Будды,
в цветочном нимбе.
Лежит, куда глаза ни кинь.
Мозаика фрагментов.
Но мир до самых Филиппин
повязан снова лентой.
Зацеплен краешком за риф,
рубаха — море.
Он состоит из строк и рифм,
евангельских историй...
И, что со мной, да хоть ударь?
Или стриги в монахи.
Я верю, что наш мир, как встарь
плывёт на черепахе.
Вот-вот сорвусь, за поясок
схватиться бы, за штору.
Но что-то держит... Ах, песок
и море.