Невозможно чистый лёгкий снег,
Освежает вялые ресницы
В ожиданьи чудо-колесницы:
Отишачил смену человек,
Пережив декабрьский карнавал
С пиршеством убойного застолья:
В подреберье будто вбиты колья,
Часть сознанья сброшена в астрал.
Сочетая пенье первых птиц
С тишиной вошедшего рассвета,
У вселенной вновь спрошу ответа —
Смысл моих промотанных страниц?
Воспалённым сердцем и умом,
Взорванным занудностью реала,
Ощущаю, понимаю — мало,
Мизерно на свете мы живём.
Рубль за святыню грубо чтим,
За него в агонии сгорая,
Как труха бесхозного сарая, —
Воскресая, жадно дышим им.
Позже, разлагаясь на куски
Обречённо выболевшей плоти,
Полусдохнув в бесконечном гнёте,
Сохнем в одиночестве тоски.
И замкнув судьбу свою — итог,
В день сурка зацикленной восьмёрки,
В буднях бледных, суетностью стёртых,
Ждём контрольный в ноющий висок.